70 
– Ага. Педераст-самоанец.
– Пора и о нем поговорить. Видите ли, выяснив, что Раджи сутенерствовал, я связался с отделом сексуальных преступлений. И узнал, что Раджи является агентом некоторых стриптизерш и платит телохранителю по имени Элиот Вильгельм.
– Но это не настоящее имя.
– Знаю. Подлинное его имя Вилли Виллис. Но зачем парню, говорящему, что он самоанец, понадобилось зваться Элиотом Вильгельмом?
– Ну, если тебя зовут Вилли Виллис… – сказал Чили.
– Знаете, что интересно в этом Элиоте? – прервал его Даррил. – Что он отбывал срок в исправительном заведении «Кулани», это на Гавайях, за то, что выкинул кого-то из окна отеля с десятого этажа. Будучи в тюрьме, попал в заварушку, дрался, буянил. Сломал руку охраннику и едва не убил ножом двух своих сокамерников.
– Да, с таким шутки плохи, – сказал Чили, думая о предложенной им этому парню кинопробе. – Элиот мечтает пробиться в кино. Потому и придумал себе такое броское имя.
– Вот как? И он что, способный?
– В известных способностях ему не откажешь, например, выбрасывать людей из окна. Но в разговоре он смирный, как огромный плюшевый медведь. Так он с Гавайев?
– Там он совершил преступление, и там же его судили. Теперь же он ошивается с Раджи, почему его и держат на заметке в отделе сексуальных преступлений, так как не заметить такого трудно. Мама его афроамериканка, Марселла Виллис, живет в Комптоне. Она называет ребенка Вилли и объясняет ему, что папа его самоанец и, когда они познакомились, был военным моряком. Говорит, что они должны были пожениться, но как только родился Вилли, самоанец ее бросил и вернулся к себе на Самоа. Она говорит также, что самоанец он только наполовину, но роста он огромного и очень сильный. Подростком Вилли меняет имя и отправляется на розыски предполагаемого отца, но добирается он только лишь до Гавайев. Видите ли, считать себя самоанцем ему нравится, но ничего об их культуре и что они такое, он не знает. Он строит из себя самоанца, комплекция у него для этого подходящая, но, кроме комплекции, ничего самоанского в нем нет.
– Что бы там ни было, – сказал Чили, – его досье гораздо интереснее, чем досье Раджи, а обвинение в насильственных действиях и хулиганстве гораздо живописнее, чем когда в вину тебе вменяется угон автомобилей и связь с проститутками.
– Вот он и мог застрелить русского у вас в доме, – сказал Даррил. – Вам это приходило в голову?
– Но тогда при чем тут Джо Лаз? Мне нравится сюжетный ход, который вы обыгрывали раньше: Джо Лаз убивает русского, а потом сам получает пулю из своего же собственного оружия.
– Ну, тогда Элиот с его бешеным характером вполне мог пришить Джо Лаза, предварительно избив его по наущению своего босса Раджи.
– Вы обвиняете меня в придумывании сюжетных ходов, – сказал Чили, – а сами сейчас занимаетесь тем же самым.
– Да? А я-то считал, что собираю воедино улики, пытаясь понять, кто убийца, после чего закрываю это дело и концентрируюсь на русской бандитской группировке, пока на меня не навесят еще какое-нибудь дело. Моя жена поинтересовалась, почему я в последнее время так поздно задерживаюсь на работе. Я же ответил ей, что это потому, что Чили Палмер делает кино.
Проснувшись в это утро с Элейн, Чили подумал, что впервые в жизни проснуться с женщиной ему показалось отдельным, имеющим собственную ценность приключением, а не просто финалом вместе проведенной ночи. Ведь проснувшись, можно даже не вспомнить имени женщины – как ее там: Джоанни, Джоанна?… Вот она похрапывает с открытым ртом, а ты удивляешься: неужели это та самая женщина из коктейль-холла, которая казалась тебе накануне настоящей кинодивой, но чье имя ты тогда не помнил, да и сейчас не помнишь? Проснувшись рядом с Элейн и глядя на нее, еще спящую, он отчетливо помнил все, что было накануне. И когда он коснулся ее лица, а она открыла глаза, она не застеснялась и не устыдилась. Лишь поглядела на него и сказала:
– Ты еще здесь? – и улыбнулась. А когда он заулыбался, спросила: – О чем ты думаешь?
Он ответил, что на ум приходит реплика из картины «Касабланка», но хочется придумать нечто получше.
– Финальная реплика? – сказала она. – Ее трудно переплюнуть. – Он сказал, что хочется быть оригинальным. Она спросила: – Ну, тебе было хорошо? – Чудесно, сказал он, просто здорово, и что он думал о том, что если сначала просто дружить, а потом стать любовниками… Но Элейн прервала его, сказав: – Не старайся, Чил. Знаешь, слов «чудесно» и «просто здорово» вполне достаточно.
70 
