89 
— Это преступление, Сэмми. И мы хотим, чтоб преступник ответил за это, был схвачен, для чего нам и нужна связная, толковая информация.
— Твою мать! Простите, ей-богу. Я только что глаза продрал. Не знаю прямо, что сказать.
До чего может докатиться человек, думал Кардинал. И ответ пришел сам собой: до чего угодно, если он это себе позволит.
— Вы знаете парня по имени Кевин Тейт? — спросила Делорм.
Сэмми передернул плечами:
— Это приятель Клыка. Видал его разок-другой.
— Наркотиками он промышляет?
— Э-э, друг, я сказал, что видал его, но что расспрашивал — не сказал. Выпытывать, как кто живет и чем занимается, я не люблю.
Вслед за Сэмми Кардинал и Делорм прошли в комнату, служившую некогда гостиной. Сейчас это была спальня — на полу валялся матрас, а рядом — проигрыватель и разбросанные компакт-диски. К стене был прислонен мотороллер. Сверху донесся звук спускаемой воды.
— Присядьте, Сэмми, — сказала Делорм. — Вид у вас хуже некуда.
— Ничего. Я постою.
— Да сядьте же! — Нажатием на плечи Делорм заставила его опуститься на матрас. — Ну а теперь вспомните, когда в последний раз вы видели Морриса Тилли?
— Наверно, недели три назад. Да, точно, три недели. В бильярдной. Клык здорово в пул режется.
— Резался, — поправил его Кардинал.
— Резался.
— Но вы же с ним вместе живете. Как же могло случиться, что вы уже три недели не встречали его? — спросила Делорм.
Сэмми потеребил свою челку:
— Клык теперь, похоже, другие знакомства водит.
— Да?
— Связался с одним индейцем. Тот за городом живет. Клык, правда, темнил тут, но было понятно, что очень индеец этот его в оборот взял.
— У индейца этого есть имя? — осведомился Кардинал. — И адрес?
— Адреса не знаю. Клык ничего такого не разглашал. А имя… имя вроде как Черная Туча. Ну знаете, как у индейцев.
— Вы с ним знакомы? Видели его когда-нибудь?
Сэмми покачал головой. Он обхватил себя руками, словно от холода, хотя в комнате было невыносимо жарко. Над верхней губой его блестели капельки пота.
— Сигаретки у вас не найдется?
— Нет, к сожалению, — сказала Делорм.
— Сколько еще людей здесь проживает? — спросил Кардинал.
— Семь или восемь.
— Так семь или восемь?
— Думаю, семь. Если Клык не вернется.
— Он не вернется. И мы хотим поймать того, по чьей вине это случилось. С кем приятельствовал Клык, с кем он терся, кроме вас?
Вопрос, казалось, шокировал Сэма:
— Да не терся я с ним! Просто он здесь живет, вот и все. Жил.
— Так с кем же он терся?
— Не знаю, ей-богу. Слушай, хватит, а? Дай передохнуть.
Костяшками пальцев Кардинал побарабанил по лбу Сэма:
— Эй, Сэмми, просыпайся, очухайся! Я же не спрашиваю тебя, у кого он брал наркотики. Я спрашиваю, кто был у него в приятелях.
— Да не знаю я! Был какой-то шкет, думал, он всех круче.
— Имя, — сказала Делорм. — Нам надо знать его имя.
— Эй, Пако! — крикнул Сэмми кому-то наверху. — Как этого мерзавца зовут, с которым Клык якшается? Ну этого, что на большой машине ездит?
На лестнице показался темнокожий паренек. Лицо его смешно исказил дикий, преувеличенный страх.
— Кошмар! Ты что, с полицией разговариваешь?
— Клыка убили, Пако. Скажи же мне имя, черт возьми.
Пако спустился с последней ступеньки. Одежда его пропахла марихуаной.
— Ты про того, что на внедорожнике? Леон, а фамилии — не знаю.
— Как он выглядит? — спросил Кардинал.
— Ну, не знаю. Обыкновенно выглядит. Волосы русые и вроде как жирные. Ездит на этой идиотской машине с подвеской. Черной. «Транс-эм», что ли, она называется.
— Ой, да, — перебил его Сэмми. — Я вот что вспомнил. У него вроде как шрам на лбу. Рваный. Вот такой! — Он показал длину шрама, примерно в дюйм, раздвинув большой и указательный пальцы.
— Об унитаз небось стукнулся, сучонок, — сказал Пако и повернулся, чтобы опять уйти наверх.
— Эй, повремени-ка малость! — Кардинал преградил ему дорогу. — Нам надо поговорить с тобой и со всеми, кто здесь живет. Собери их внизу. И не трусь. Если б мы пришли сюда за наркотиками, тебя бы сейчас уже везли в перевозке.
Кардинал и Делорм допросили остальных пятерых обитателей дома — каждый последующий казался им безнадежнее предыдущего. Кардинал давно уже заметил эту особенность наркоманов — люди они по большей части неплохие, просто окончательно сбитые с толку и запутавшиеся. Один-два из допрашиваемых могли бы стать полезными членами общества, если б не губительное пристрастие к игле. Что ж, у каждого должна быть в жизни какая-то опора, правда, некоторые из таких опор сами по себе вредят и калечат.
89 
