145 
- Он что, тоже к ней приставал? - удивился Ханссон. - Ну и семейка!
- Нам надо все знать точно, - отрезал Валландер. - Без малейших пробелов.
- Заместительная месть, - сказал Мартинссон. - Ничего не могу с собой поделать, но у меня по-прежнему в голове не укладывается, чтобы это оказалось правдой.
- Мы говорим не о том, что у тебя в голове не укладывается, - ответил Валландер, - а о том, что могло произойти на самом деле.
Комиссар заметил свою резкость, и ему показалось, она не укрылась и от остальных. Поэтому поспешил нарушить молчание и снова обратился к Мартинссону, на сей раз более дружелюбным тоном:
- Стокгольмское управление. Как там насчет специалистов?
- Они, понятно, не обрадовались, когда я сказал, что консультант нужен нам не позднее завтрашнего дня. Но все-таки он прилетит самолетом в девять.
- Как его имя?
- Ханс Альфредссон.
Собравшиеся оживились. [Компьютерщика зовут точно так же, как известного шведского актера и эстрадного артиста.] Мартинссон обещал встретить Альфредссона в Стурупе и ввести его в курс дела.
- Ты сумеешь совладать с тем компьютером? - спросил Валландер.
- Да, я все записывал.
Совещание продолжалось до шести. Многое по-прежнему оставалось неясно, противоречиво и в целом расплывчато, но Валландер чувствовал, что настрой у сотрудников пока хороший. Да, было очень важно раскопать прошлое Сони Хёкберг. Появилась лазейка, в которой они так нуждались. В глубине души все возлагали большие надежды и на эксперта из Стокгольма.
В заключение разговор коснулся Юнаса Ландаля. Ханссону выпала неприятная миссия известить о несчастье родителей, которые действительно находились на Корсике. Сейчас они на пути домой. Нюберг передал через Анн-Бритт записку, где коротко докладывал, что Соня Хёкберг, без сомнения, ездила на автомобиле Ландаля и именно этот автомобиль оставил следы возле силовой подстанции. Далее, было установлено, что Юнас Ландаль прежде не имел дела с полицией. Хотя не исключено, как подчеркнул Валландер, что Ландаль вполне мог участвовать в том налете на норковую ферму близ Сёльвесборга, когда Фальк угодил под арест.
Тем не менее они словно бы стояли перед пропастью, у разрушенного моста. Выпустить на волю норок и убить себя или самому быть убитым - от одного до другого дистанция очень велика. За время совещания комиссар неоднократно излагал свой взгляд на случившееся. Во всем этом сквозила и беспощадная жестокость, и холодный расчет. Мысль о жертве тоже отбрасывать нельзя. Под конец Анн-Бритт спросила, не стоит ли при поддержке Стокгольма запросить информацию о радикальных экологических группировках. Мартинссон, чья дочка Тереза была веганисткой, а заодно участвовала в Движении натуралистов, заявил, что нелепо думать, будто за этими жестокими убийствами могут стоять подобные группировки. И второй раз за день Валландер резко ответил, что исключать нельзя ничего. Пока нет полной ясности с центром событий и с мотивом, необходимо вести расследование сразу по всем возможным направлениям.
И вот тут все выдохлись. Валландер хлопнул ладонью по столу в знак того, что на сегодня обсуждение закончено, и добавил, что в субботу они продолжат. Ему самому не терпелось уйти. До приезда Эльвиры Линдфельдт надо прибрать квартиру. Но он все-таки зашел в кабинет, позвонил Нюбергу. Трубку не снимали так долго, что у Валландера даже возникли дурные предчувствия. В конце концов Нюберг ответил, по обыкновению сердито, и у комиссара отлегло от сердца. Нюбергу полегчало, головокружение прошло. Завтра он будет в полном порядке. И во всеоружии своей яростной энергии.
Валландер как раз успел прибрать квартиру и привести себя в божеский вид, когда зазвонил телефон. Эльвира Линдфельдт была уже в пути, только что миновала поворот на Стуруп. Комиссар заказал столик в одном из городских ресторанов и объяснил ей, как проехать до Большой площади. А когда клал трубку на рычаг, сделал это так небрежно и нервозно, что свалил аппарат на пол. Чертыхаясь, поднял его, поставил на место и вспомнил, что сегодня вечером должна позвонить Линда, так они договорились. Он довольно долго колебался, но в конце концов оставил ей на автоответчике сообщение с номером ресторана. Конечно, есть риск, что он понадобится кому-нибудь из журналистской братии, хотя, скорее всего, вряд ли. Вечерние газеты как будто бы потеряли интерес к истории с затрещиной.
Потом он вышел из квартиры. В машину садиться не стал. Дождь прекратился. Ветер поутих. Так что не грех и пешком пройтись до центра. В глубине души он испытывал смутное разочарование. Она едет на машине, а значит, решила непременно вернуться в Мальмё. Ну а он, понятно, втайне рассчитывал на кое-что другое. Впрочем, разочарование его не тяготило. Что ни говори, ему все равно предстоит поужинать в обществе интересной дамы.
145 
