33

Утром в субботу Валландер позвонил Линде.

Проснулся он, как всегда, рано. Но сумел снова заснуть и встал лишь в самом начале девятого. Позавтракал и набрал номер стокгольмской квартиры дочери. Линда сразу же спросила, почему вчера вечером его не было дома. Она дважды пыталась дозвониться до ресторана, но там было занято. Валландер с ходу решил рассказать все как есть. Дочь слушала, не перебивая.

- Вот уж не думала не гадала, что у тебя хватит ума последовать моему совету.

- Я долго сомневался.

- Но теперь уже нет?

Линда стала расспрашивать об Эльвире Линдфельдт. И разговор получился долгий. Она была рада за него, хотя он все время старался умерить ее надежды. Рано пока. Для него лично уже хорошо, что хоть раз не пришлось ужинать в одиночестве.

- Это неправда, - решительно заявила Линда. - Я тебя знаю. Ты надеешься, что из этого получится нечто большее. И я тоже надеюсь.

Потом она поспешно сменила тему и немедля перешла к делу:

- Знаешь, я видела в газете заметку про тебя и фото. И понятно, была в шоке. Мне показали ее в ресторане и спросили, не о моем ли отце там речь.

- И что ты сказала?

- Хотела сказать «нет», но не стала.

- Мило с твоей стороны.

- По-моему, все это просто не может быть правдой.

- Совершенно верно, правда выглядит иначе.

Он рассказал, как все было на самом деле. Сообщил, что ведется внутреннее расследование и что, как он рассчитывает, правда восторжествует.

- Для меня очень важно это узнать, - сказала Линда. - Именно сейчас очень важно.

- Почему?

- Пока не скажу. Рано.

У Валландера немедля проснулось любопытство. Последние несколько месяцев он подозревал, что Линда опять меняет планы на будущее. Что она задумала? Он пытался спросить, однако мало-мальски внятного ответа так и не получил.

Под конец обсудили, когда она сможет приехать в Истад. Наверно, не раньше середины ноября.

Положив трубку, он вспомнил про книгу, которую так и не забрал в магазине. Ту, где речь шла о реставрации мебели. Н-да, осуществит ли Линда когда-нибудь свои планы получить приличное образование и устроиться в Истаде…

Теперь она планирует что-то другое, сказал он себе. И почему-то не хочет пока говорить мне об этом. А гадать бессмысленно.

Ну что ж, он облачился в незримый мундир, снова стал полицейским. Посмотрел на часы. Двадцать минут девятого. Мартинссон, наверно, едет в Стуруп встречать этого Альфредссона. Валландер вспомнил вчерашнее появление Роберта Мудина в ресторане. Парнишка говорил очень уверенно. Некоторое время комиссар размышлял.

У него не было ни малейшего желания общаться с Мартинссоном сверх необходимого. Его по-прежнему терзали сомнения насчет того, что в словах Анн-Бритт правда, а что нет. И пусть это самообман, но ему хотелось, чтобы Анн-Бритт ошиблась. Крах дружеских отношений с Мартинссоном создаст практически невыносимую рабочую обстановку. Гнет предательства слишком тяжел. Вместе с тем в глубине души гнездилась тревога: что-то происходит. Незримо для него. Но это что-то способно резко изменить его позицию. Вот почему он испытывал возмущение и горечь. В особенности было уязвлено его честолюбие. Ведь он столько лет учил Мартинссона, точно так же как Рюдберг некогда учил его, помог ему стать тем, что он есть. Но сам Валландер никогда не интриговал, не стремился умалить или поставить под вопрос безусловный авторитет Рюдберга.

Полиция - это осиное гнездо, со злостью подумал он. Там полным-полно зависти, сплетен, интриг. И все-таки я воображал, будто стою от этого в стороне. А оказывается, наоборот, в самой гуще. Как монарх, чей престолонаследник нетерпеливо рвется к власти.

Скрепя сердце он позвонил Мартинссону на мобильный. Роберт Мудин вчера вечером специально приезжал из Лёдерупа. Заставил отца отвезти его. Видимо, дело серьезное. Возможно, он уже звонил Мартинссону. Если нет, надо предупредить Мартинссона, чтобы тот сам с ним связался. Мартинссон ответил сразу. Он только что припарковал машину и направлялся к аэровокзалу. Мудин ему не звонил. Валландер коротко обрисовал ситуацию.

  147