9 
— Это Миледи Шарлотина из Подозерья, — шепнул Лорд Джеггед. — Хотите с ней познакомиться?
— Она может помочь мне? Даст толковый совет?
— Миледи Шарлотина — покровительница Браннарта Морфейла, нашего величайшего ученого-безумца. По его словам, он лучший знаток Природы Времени за всю историю человечества. Возможно он захочет поговорить с вами.
— А зачем ему покровительница?
— Все дело в традициях. Мы считаем, что нельзя пренебрегать полезным опытом прошлого. Традиции упорядочивают жизнь. Браннарт узнал о покровительстве из какой-то древней звуковой записи и решил, что оно поможет ему. А вот сейчас, благодаря сыну Железной Орхидеи Джереку, мы все увлеклись моралью.
— Что-то не очень заметно.
— К сожалению, мы столкнулись с трудностями. Никто толком не знает, что такое мораль.
Заметив подошедшую Шарлотину, Лорд Джеггед прервал пояснение и представил путешественников во времени.
— Какая прелесть! — промурлыкала Шарлотина — Путешественники во времени! Скажите, милая Дафниш, на вас уже заявила права?
— Заявили права? — Дафниш вопросительно посмотрела на Лорда Джеггеда
— Мы соперничаем друг с другом, — пояснил он, разводя руками. — Каждый старается опередить остальных и получить единоличное право принять гостей у себя. На вас с сыном заявил права я. Вы мои гости. Скоро увидимся.
Лорд Джеггед поклонился и отошел.
— Скопидом Джеггед! Решил пополнить зверинец, — Шарлотина оценивающим взглядом посмотрела на Дафниш. — Дорогая, у вас собственная фигура?
— Что вы имеете в виду?
— Значит, я угадала, — Шарлотина кокетливо сделала реверанс. — Я подыщу вам друзей. Говорят, у меня талант точно определять, кто с кем может сойтись.
— Не скромничайте, ангелоподобная Шарлотина. У вас масса талантов, — комплимент прозвучал из уст экстравагантного франта. Костюм его состоял из непомерных, казалось, надутых воздухом камзола и панталон, расшитых галунной тесьмой и украшенных сверкающими цепочками. Пуговицы камзола имели размер доброго капустного кочана, а пояс, терявшийся между камзолом и панталонами, выдавал себя большой пряжкой. Ноги франта были обуты в длиннющие башмаки с высоко загнутыми носками, а на голове его красовалась фуражка с далеко выступающим козырьком.
Щеголь упал на колени, простер напудренные руки к Миледи Шарлотине и с жаром продолжил:
— О, владычица мой души, хотя мне и не отказывают в уме, рядом с вами я всего лишь несчастный неуч. Как я хочу перенять у вас хотя бы крупицу вашей исключительной мудрости!
— Добрый день, Доктор Волоспион, — ответила Шарлотина, после чего отошла, бросив через плечо: — Вы сегодня подобрали неплохие духи.
Эти слова стали единственной наградой велеречивому франту, хотя, казалось, он мог рассчитывать и на большее: его слушали с нескрываемой благосклонностью.
Доктор Волоспион поднялся, звякнув цепочками, и, нимало не смущенный равнодушием Шарлотины, взглянул на Дафниш, растянув рот в улыбке.
Я ищу женщину, которой смог бы отдаться весь без остатка, — сказал он, отряхивая со штанин голубые травинки. — Правда, я немного замешкался: сезон в самом разгаре. Многие уже вовсю предаются любовным утехам, а кое-кто даже успел ими пресытиться, — Доктор Волоспион внимательно оглядел Дафниш и вкрадчиво произнес. — Могу я узнать, какого вы сейчас пола?
— Я женщина, сэр. Замужняя женщина из благородного Арматьюса Я поклялась терпеть лишения трудиться не покладая рук вместе со всеми, пока меня не сменит мой сын.
— Но сейчас вы не в Арматьюсе, а на Краю Времени. Почему бы вам не соединиться со мной, пока не наступил Конец Света?
— Оставьте меня!
— Я понимаю вас любовь выходит из моды, но только, по мне, она дарит усладу в любое время. Разве не упоительно отдаться другому, сделать его своим всевластным хозяином? — Доктор Волоспион приблизился к Дафниш. — Ах, я вижу, что произвел на вас впечатление.
— Да оставьте меня!
— У вас дрогнул голос. Вы заколебались.
— Ошибаетесь, Доктор Волоспион.
— Подумайте, мы реконструируем наши тела, и у нас будет ребенок.
— Однажды меня уже оперировали. У меня есть ребенок. Другого не будет.
Дафниш поискала глазами сына, неожиданно испугавшись, что на него окажут пагубное влияние: еще бы, его окружали люди, не только не знакомые с истинной нравственностью, но и глумящиеся над самым чистым и сокровенным.
9 
