101 
Я грохнулся на кровать прямо в одежде и потратил последние силы на то, чтобы дотянуться до телевизионного пульта. Передавали репортаж, посвященный неминуемой кончине Папы Римского. При моей усталости меня больше устроил бы хороший фильм или концерт, например «U2» или Спрингстина, но мне не хватило мужества переключить программу.
К счастью, интрига оказалась достаточно простой, примерно на уровне какого-нибудь вечернего пятничного телесериала. Даже несмотря на критический уровень алкоголя в крови и бурление в кишках, вызванное фантой, я понял основное.
Итак, после последнего инфаркта понтифика Ватикан стоял на ушах. От его личных врачей, до сих пор хранивших молчание, теперь стали просачиваться тревожные слухи.
Человек, которого считали неуязвимым, переживший огнестрельное ранение, бессчетные падения с лыж, рак поджелудочной железы, к тому же долгие годы страдавший паркинсонизмом, находился на грани смерти из-за банальной болезни сердца. Уже сутки он лежал в отделении реанимации в состоянии искусственной комы. Ведущая программы просила всех телезрителей молиться за Его Святейшество, так как, с точки зрения врачей, надежды уже не оставалось.
Я бы мог дать совет: ввести двойную дозу водки в жидкость для перфузии, чтобы он мог безмятежно воспарить к ангелам.
За кулисами Ватикана все более быстрыми темпами шли приготовления к избранию преемника. Заранее написанное коммюнике с официальным извещением о смерти лежало на столе кардинала-камерленго в ожидании момента, когда перестанет биться сердце понтифика.
Закрытая для туристов Сикстинская капелла готовилась принять конклав, на котором кардиналам предстояло назвать нового Папу. Претенденты на высший пост суетились вокруг своих наиболее влиятельных коллег. Они подсчитывали и пересчитывали возможные голоса, возобновляли старые связи, напоминали об оказанных услугах, угрожали потенциальным противникам страшной местью.
Имя одного из претендентов на Святой Престол повторялось чаще других: если не случится ничего непредвиденного, выбор кардиналов скорее всего падет на монсеньора Марини, самого молодого священнослужителя, когда-либо удостаивавшегося кардинальского пурпура. Его судьба казалась предрешенной. Ему оставалось только терпеливо дожидаться кончины нынешнего обладателя высшего сана.
Марини воплощал в себе будущее Церкви. По общему мнению, только он мог вывести ее из того маразма, в который она погрузилась в царствование нынешнего Папы. Будучи приверженцем старых доктрин, тот противостоял всем переменам конца двадцатого века.
Его консерватизм в вопросах секса и морали превратил Церковь в мертвый организм, оторванный от общества. Она, как и он, находилась на искусственном дыхании и спокойно агонизировала под роскошной лепниной ватиканских сводов.
Церковь нуждалась в новом пастыре, и таким пастырем мог стать Марини. Только он один смог бы вдохнуть новую жизнь в это учреждение, дрейфующее в никуда. Только он один смог бы обновить устаревшие догмы, вложить новый смысл в веру и привлечь паству на пустующие скамьи храмов.
Ибо этот энергичный пятидесятилетний мужчина, обязанный своей карьерой многочисленным талантам, безупречной деятельности и врожденному чувству дипломатии, был открыт для новых веяний. Его весьма откровенные критические высказывания по поводу косности коллег заставляли многих из них скрипеть вставными челюстями за обедом в трапезной Ватикана.
Марини располагал и еще одним качеством, дававшим ему неоспоримое преимущество перед всеми соперниками. Провидение сочло нужным одарить его чарующей улыбкой и спортивным телосложением, которое он день за днем совершенствовал в тренажерном зале, устроенном в подвале частной резиденции высшего духовенства.
Умело пользуясь своими природными данными и поразительной находчивостью, Марини за несколько лет превратился в настоящую звезду средств массовой информации. Любое его выступление по телевидению било все рекорды по числу зрителей.
Не удивительно, что своим успехом он был обязан, прежде всего, женщинам. По данным разных исследований, около семидесяти двух процентов телезрительниц моложе пятидесяти лет знали его имя и как он выглядит. Среди гомосексуалистов, как правило, мало разбирающихся в вопросах религии, таковых было около пятидесяти процентов. Еще никогда ни один священник не вызывал такую симпатию в столь разных слоях общества.
101 
