Последние отзывы

  25  

— Конечно, заходите.

Лола жестом предложила своему клиенту, мужчине лет шестидесяти, пройти в дверь первым. Зайдя, она указала ему на ближайший стул. Мужчина улыбнулся в знак благодарности и сел напротив меня. Повернувшись к Лоле, он ждал, пока она представит нас друг другу.

— Это Алекс Кантор, директор галереи, — сказала она, указывая на меня. — Господина Д'Изолу интересует ряд работ Сэмюэля Бертена. Он хотел бы узнать о ценах.

— И обсудить их, разумеется... Вы ведь делаете скидки при покупке нескольких работ?

Мужчина изъяснялся на безупречном французском, его интонации были настолько точными, что я не мог опознать его акцент. Наверное, в детстве он учился в Швейцарии, в частной школе для мальчиков из богатых семей. Тщательно ухоженные ногти, волосы, уложенные пышной шелковистой волной, и соответствующий бумажник (во всяком случае, я на это надеялся). Явно уроженец Испании или Италии, но определить конкретнее мне не удавалось.

Отличный покрой костюма послужил аргументом в пользу второй гипотезы. Такую одежду шьют специально, чтобы скрыть несколько лишних килограммов, не придавая человеку сходства с затянутой в корсет героиней елизаветинского романа.

— Прежде всего, я стремлюсь удовлетворить просвещенных любителей. Нет большего счастья для галериста, чем поделиться с другими своими ощущениями и предпочтениями. В случае с Сэмом вы застрахованы от любого риска. Его работы уже находятся у самых известных коллекционеров. И это — всего лишь начало. Эта первая крупная ретроспективная выставка позволит ему выйти на новые рубежи. Через пять лет его скульптуры будут стоить в десять раз больше, чем сегодня.

Я механически произнес привычные слова. Но, несмотря на все благие намерения, одного взгляда в сторону выставленных произведений мне хватило, чтобы утратить всякую убедительность. Голос звучал так фальшиво, что мне почти стало стыдно.

А как Бертену-то не стыдно предлагать на продажу эти скверные карикатуры на искусство? Любой человек, обладающий хоть граммом здравого смысла, мог понять, что талантом тут и не пахнет. Сэм не имел ничего общего с творцом. При самой большой снисходительности, его можно было бы счесть подражателем. Что до меня, я склонялся к такой характеристике, как «ничтожество».

Короче говоря, Бертен был чемпионом мира по смешиванию художественных коктейлей. Он не боялся сочетать несочетаемое. Немного от Уорхола, капелька от Раушенберга, чуточка от Баскиа — на потребу моде, намек на Софи Каль, чтобы внести в свою работу хоть нотку теоретической оправданности: Сэм без стеснения прикрывался именами, чаще всего встречавшимися в журналах по искусству. Однако даже в качестве плагиатора он оставался ничтожеством. Он не сумел до конца отрешиться от поп-арта, ничего не понял в повествовательном изображении, а в последнее время усердно принялся уродовать арте повера.^[1]

Этого типа можно было назвать ходячей катастрофой — самым страшным, что случилось с искусством после неразумной страсти, которую один из наших бывших президентов испытывал к некоему Вазарели. Я вдруг пожалел о том, что не дал Лоле продырявить его шкуру настоящими пулями. Я мог бы сжечь его труп вместе со всеми этими, не подлежащими продаже отбросами.

Лола, стоявшая позади клиента, воздела глаза к небу, уже готовясь проводить его к дверям. Однако мужчина словно бы не понял иронию, содержавшуюся в моих словах, и указал на гигантского идола, сварганенного из спрессованных старых консервных банок пива «Кэмпбелл». Это произведение имело около двух метров в высоту и стояло на стальном постаменте, весившем почти тонну. Чтобы установить его, требовалась команда из пяти человек и подъемный кран.

Тем больше мне хотелось, чтобы оно поскорее перестало загораживать целый угол галереи. Когда я садился за стол в кабинете, эта мерзкая куча ржавого металла уменьшала мне возможности обзора чуть не наполовину. Она разве что не снилась мне в кошмарах. Ради того, чтобы она исчезла, я был готов на все, даже на то, чтобы лично разрубить ее на мелкие кусочки. Поэтому вопрос собеседника прозвучал для меня сладкой музыкой:

— И сколько стоит эта скульптура?

— Сейчас взгляну в каталоге, — ответил я, листая альбом, каждая следующая страница которого была еще страшнее предыдущей.

Судя по всему, Лолин клиент отличался очень скверным вкусом. Выбранное произведение находилось на предпоследней странице. Я подумал, что у меня не будет другой возможности продать его. Тем не менее я назвал сумму, на четверть превосходившую указанную в каталоге.

  25