36 
В комнате было убрано. На кровати лежали две подушки. Над изголовьем висела гигантская репродукция «Истории» Мунка. На полке у одной из стен были аккуратно сложены три пододеяльника, несколько полотенец и пара разноцветных подушек.
Матрас был чистым, без следов крови. Пол недавно вымыли, в спальне до сих пор чувствовался запах хозяйственного мыла. Ингвар достал из коричневого конверта фотографии и молча изучал их несколько минут, задумчиво наморщив нос. Потом повернулся к Тронду Арнесену, который в резком свете люстры выглядел мертвенно-бледным, и вежливо спросил:
— Ты готов, Тронд?
Тот глубоко вздохнул, кивнул и сделал шаг вперед.
— Что я должен делать?
Вдовство Бернта Хелле продолжалось уже двадцать четыре дня. Он точно помнил это, потому что вел скрупулезный подсчет. Каждое утро он рисовал красный крест на вчерашнем дне в календаре, который Фиона повесила в кухне, чтобы Фиорелла лучше усвоила понятия «день», «неделя» и «месяц». Каждое число представлял один из героев, проживающих в Муми-доле. Сегодня утром он зачеркнул Сниффа, у которого на шейной цепочке висело число 12. Бернт Хелле сам не понимал, зачем он продолжает это делать. Каждое утро новый крестик. Каждый час был еще одним маленьким шагом прочь от дня, когда ему нанесли рану, которая, как обещали, должна затянуться со временем.
Каждый вечер пустая двуспальная кровать.
Сегодня пятница, тринадцатое, подумал он, гладя тещу по волосам.
Фиона была такой суеверной. Боялась черных котов. Обходила полукругом стремянки. Верила в счастливые числа и считала, что красный цвет делает ее беспокойной.
— Ты до сих пор здесь? — спросила Ивонне Кнутсен, моргая. — Тебе пора.
— Нет, нет. Фиорелла сегодня вечером у моей мамы. Вы же знаете, сегодня пятница.
— Нет, — растерянно сказала она.
— Да, сегодня пят...
— Я не знала. Когда лежишь без движения, дни ничем друг от друга не отличаются. Дай мне воды, пожалуйста.
Она жадно попила через соломинку.
— Вы когда-нибудь, — вдруг, не раздумывая, спросил Бернт, — замечали, что у Фионы было что-то... вам не казалось, что она...
Но Ивонне спала. Глаза снова закрылись, и дыхание стало ровным.
Бернт так до сих пор и не понял, верила ли Фиона в Бога, принадлежала ли к какой-нибудь церкви. Сам он был воспитан в духе норвежской протестантской церкви и считал, что с чистой совестью может участвовать в свадьбах, похоронах и рождественских службах. Но Фиона не посещала церковь и, слава богу, не принадлежала к какой-нибудь секте. Ее интересовала только она сама. Правда, иногда она впадала в какое-то странное состояние и ни разу не захотела с ним поделиться, рассказать, что с ней происходит. Когда они были совсем молоды, ему очень нравилось, что она так много читает. О религии, восточной философии, великих мыслителях. Некоторое время, кажется, в начале девяностых, а может, чуть раньше, она заигрывала с оккультизмом. К счастью, это продлилось недолго. Но позже, когда растянувшийся больше чем на десятилетие поиск твердой теологической опоры постепенно завершился, она, как ни удивительно, еще больше отдалилась от мужа. Это чувствовалось не всегда и распространялось не на все сферы жизни. Когда наконец-то родилась Фиорелла, их отношения были такими прочными, что они сыграли еще одну свадьбу, через пятнадцать лет после первой.
Фиона иронически называла эти приступы непонятной отстраненности «непоправимым душевным одиночеством» — в тех редких случаях, когда он спрашивал ее об этом. И больше — ни слова; она замыкалась в себе: улыбалась, но теплота не достигала глаз, и лицо становилось непроницаемым.
Он думал порой: а что если у нее есть какая-то тайна? Однако сам не мог себе поверить, ведь они знали друг друга всю жизнь, между их домами, когда они были детьми, было меньше двух сотен шагов.
Подростками, правда, они принадлежали к разным компаниям и виделись нечасто. Им обоим было чуть больше двадцати, когда они совершенно случайно встретились в баре в Осло. Он совсем недавно получил разряд и работал в отцовской сантехнической фирме. Как счастлив он был ее видеть! Фиона превратилась в длинноволосую красавицу блондинку, она училась в университете Осло, в кампусе Блиндерн. Он сидел у барной стойки и старательно подтягивал штаны, чтобы она не заметила, что он начал толстеть. Первое свидание было назначено на тот же вечер, и с тех пор у Бернта Хелле никогда не было другой женщины.
36 
