49 
— Ты сказал, что не можешь рассказать об этом Стюбё. Ты сказал, что ты соврал. Это не то же самое, что признание?
— Мне очень нужно в туалет!
— Скажи правду! — настаивал Борд и ткнул брата в плечо кулаком.
Тронд схватил Борда за шею, тот попытался удержать равновесие и вцепился левой рукой в рубашку брата, пытаясь нашарить опору правой. Он слишком поздно заметил, что нога Тронда стоит у него на пути, и попытался сделать шаг в сторону. Поздно. Падая, Борд потянул на себя провод от кухонного комбайна. Вид массивного «Кенвуда», летящего ему в лицо, заставил его рефлекторно отдернуть голову, но острый край комбайна все же задел его ухо. Он закричал и попытался поднять руку, чтобы ощупать рану, но рука была крепко зажата. На свободе оставалась только голова, и он, завывая, мотал ею из стороны в сторону.
Тронд ударил.
Он сидел на полу, зажав коленями руки Борда, и молотил его кулаками изо всех сил.
Он избивал брата с закрытыми глазами.
Когда у него не осталось больше сил, он быстро поднялся. Провел обеими ладонями по волосам, посмотрел на брата. Он не верил по-настоящему в то, что произошло, и вел себя так, будто ничего не случилось. Борд ныл. Из уха у него шла кровь, один глаз опух, верхняя губа была разбита, рубашка порвана. Тронд осмотрел себя: над пахом на материи цвета хаки было мокрое, темное, в форме бабочки пятно.
— Ты написал на меня, — прогнусавил Борд и ощупал ухо. — Черт тебя возьми, ты на меня написал!
Он осторожно сел, побаиваясь, не сломаны ли ребра, изучающе посмотрел на окровавленную руку и снова потрогал ухо.
— Мочка оторвана? — спросил он хриплым голосом, сплевывая кровью. — У меня оторвалась мочка, Тронд?
Старший брат опустился на корточки и осмотрел рану.
— Нет. Рана глубокая, конечно, но ухо цело.
Борд рассмеялся. Сначала Тронд решил, что он плачет. Но нет, брат смеялся, потом закашлялся, поднялся на колени и корчился от смеха, продолжая сплевывать кровь.
— Что это с тобой такое? — простонал он, справившись с истерикой. — Ты никогда меня не бил. Ты же никогда не мог даже повалить меня на землю. Ты вообще хоть раз в жизни дрался?
— Держи, — сказал Тронд, протягивая ему руку.
— Подожди. У меня все болит. Я лучше сам.
У него ушло несколько минут на то, чтобы встать на ноги. Тронд молча стоял и смотрел на него, его руки безжизненно висели вдоль тела.
— Хуже всего эта моча. Какая гадость... — сказал Борд и осторожно потряс ногой. — У тебя все равно остается железное алиби.
— Что?
— Всего полтора часа, — прошамкал Борд, осторожно пробуя передний зуб.
— Что?
— Я поклянусь, положив руку на Библию, что ты был в центре Осло в половине одиннадцатого и около полуночи. Ты не успел бы незамеченным съездить сюда и вернуться обратно за это время.
— Я мог вызвать такси.
— Тогда таксист заявил бы в полицию.
— Я мог вести сам.
— Твоя машина стоит у родителей. Все парни это знают, они забирали нас там.
— Я мог украсть машину.
— Черт бы побрал это ухо, — зажмурившись, сказал Борд. — Ужасно болит. Надо зашивать?
Тронд наклонился поближе:
— Может быть. Я могу отвезти тебя в травматологию.
— У тебя все равно есть алиби, Тронд.
— Да. Я был на мальчишнике в «Смугете». Весь вечер.
Борд осторожно облизал разбитую губу.
— Хорошо, — сказал он, кивая.
Они смотрели друг на друга. Это все равно что смотреть в глаза самому себе, подумал Тронд, хотя брат был избит и весь в крови. Левый глаз у обоих чуть косил, цвет — голубой с зелеными вкраплениями — был одинаковый. Складка во внутреннем углу глаза, как у монголоидов, мама всегда говорила, что в Норвегии это редко встречается. Даже брови, такие светлые, что лоб казался голым, были один к одному. Он чуть не убил брата, и сам не знал почему. И еще меньше понимал, как ему это удалось: Борд был сильнее, быстрее и гораздо смелее.
— Хорошо, — повторил Борд, вытирая под носом. — Ты был на мальчишнике целый вечер. Пусть будет так.
Он похромал по направлению к двери гостиной.
— И мы не будем больше об этом говорить, — сказал он, полуобернувшись. — Но никто не поверит, что ты убил Вибекке, Тронд. Я думаю, ты должен все рассказать полиции. Я могу поехать с тобой, если хочешь.
— Я весь вечер был на мальчишнике, — как можно более уверенно ответил Тронд. — Так что мне нечего рассказать полиции.
Борд пожал плечами и захромал дальше.
49 
