Особенно,... 
66 
– Что это? – шепотом спросила я.
– Руны, – сказал Саша. – Древнескандинавские священные письмена. Они не для письма, а для колдовства. В них разбирались только посвященные.
– Я знаю, что такое руны, – слегка обиделась я. – Что написано?
– А я откуда знаю? – отмахнулся Саша. – Я же не языческий жрец.
На экране сменяли друг друга руны. Поле продолжало нести свое загадочное послание. Музыка мне и нравилась, и нет: она как будто влезала в запретные места души, вызывая непонятную тоску и беспокойство. Несмотря на то что клип был довольно-таки однообразным, мне было не оторвать от экрана глаз.
– Сейчас закончится, – услышала я голос Саши.
И тут наконец раздалось пение. Оно было под стать музыке. Нечеловеческий шипящий голос нараспев произнес длинную фразу. Она вплелась в монотонную мелодию и растаяла среди серых трав. Фраза отзвучала, и экран словно вспыхнул изнутри. Последнее, что я увидела, – черный силуэт огромного дерева, объятого слепящим белым пламенем. Музыка затихла, по черному экрану снова побежали титры.
– А теперь он чего сказал? – спросила я.
Саша молча вручил мне распечатку, на которой мелким смазанным шрифтом было изображено следующее:
«When
night falls
she cloaks the world
in impenetrable darkness
a chill rises from the soil
and contaminates the air
suddenly
life has new meaning».
– Переводи, – коротко приказал он.
– Ага… когда опускается ночь, она накрывает мир непроницаемой тьмой… Холод поднимается из почвы и заражает воздух внезапно… Тут непонятно – или жизнь получает новый смысл внезапно? Короче, когда наступает ночь, погружая мир во тьму и пропитывая его отравленным холодом… там что-то внезапно происходит. Что-то плохое.
– Это я и сам вижу, – мрачно произнес Саша. Он явно был разочарован текстом. – Что именно происходит?
– Я не знаю, – огорчилась я. – Оно как бы за кадром. Кто клип делал, тот наверно знает.
– Черт, – буркнул Саша, выключая видак. – Я думал, ты мне подскажешь.
Вид у него был раздосадованный. Я чувствовала себя виноватой, как будто это я его огорчила – да, в общем, так оно и было. Но чем я могу помочь? Откуда мне знать, что там должно случиться, в этом поле, зараженном холодом и темнотой?
– Тебе это важно? – спросила я.
Некая идея зашевелилась в сознании. Как там говорит Антонина? Реальность способна к эволюции, Если взять оборванный сюжет, скопировать его и задать вектор в нужном направлении… Теоретически это возможно. Но сумею ли я? И это может быть весьма опасно, по ряду причин: во-первых, сам сюжет, это отвратительно зловещее поле…
– Ну да, важно, – ответил Саша, взглянув на меня в упор.
Его серые глаза на миг вспыхнули и погасли, но за это мгновение между нами пронеслось нечто такое, чего раньше не было: как разряд молнии, как будто от зрачка к зрачку протянулась и исчезла серебряная нитка. Я прерывисто вздохнула и опустила глаза. Наверно, на моем лице в тот момент все было написано метровыми буквами, как на транспаранте. Саша, к счастью, как раз отвернулся, убирая в шкаф кассету. Боже мой, конечно, я сделаю все, что угодно. Лишь бы тебе было хорошо, а что будет со мной, неважно.
– Погоди, дай мне кассету, – быстро сказала я. – Я кое-что придумала.
И я вкратце рассказала о своем замысле.
– Только имей в виду: это все закрытая информация. В случае чего ты тут ни при чем, просто мне самой понравился клип и захотелось потренироваться. Я попробую сначала сама, а если не получится, попрошу кого-нибудь из старших учеников или Антонину.
– Училку не надо, – покачал головой Саша.
– Но почему?..
– Незачем, говорю, – отрезал он. – Держи кассету. Когда займешься этим делом?
– Попробую сегодня, – с энтузиазмом ответила я. – Что бы ни получилось, обязательно позвоню.
– Сегодня я на тренировке допоздна. Позвони завтра часа в четыре, я буду уже дома.
– Непременно позвоню!
– Ну, давай, буду ждать звонка.
«Буду ждать звонка!!!»
Унося в душе эти потрясающие слова, я распрощалась с Сашей и поспешила домой, не чуя под собой ног от радости. Прорыв в наших отношениях, кажется, наконец состоялся.
ГЛАВА 17
Зловещий мир поля в действии
Под ногой захрустел, как пластмасса, лед на луже. Я вздрогнула, оглянулась по сторонам, не сразу сообразив, где нахожусь. Как выяснилось, я шла по какой-то набережной. Слева, как стена утесов у моря, высились новостройки; справа, за полосой пустой земли, поросшей бурьяном и белой от первого ноябрьского снега, море и находилось. Точнее, Финский залив, еще не замерзший, гладкий и серый, как оконная замазка; в нем не отражался даже закат, неровным пятном расплывшийся в холодно-розовой туче. «Это я что, в Лахту забрела?» – ужаснулась я. Это ж почти пригород! Ничего себе прогулочка получилась! Казалось, вышла от Саши буквально минут двадцать назад и полетела на крыльях экстаза куда ноги занесут. Б чувствах – сплошной восторг, на физиономии бессмысленная улыбка, а в уме гвоздем сидит одна мысль – как бы выполнить Сашину просьбу? Что бы такое сделать с этим полем? Надо будет завтра попросить помощи у Эзергиль. Или, наступив страху на горло, сначала попробовать самой? Кстати, когда первое впечатление от клипа прошло, я удивилась – что меня так напугало? Подумаешь, кровавые руны. Вот я недавно видела по телевизору рекламу фильма «Исполнитель желаний», так тамошней кровью можно не то что руны рисовать, а хоть все стены выкрасить, и еще останется. Я попыталась вспомнить музыку, подумав, не она ли навевала на меня жуть, и не смогла. Возникало только ощущение некоего зловещего шума, наподобие далекого грохота лавины.
66 
