92 
– А, ты еще здесь? – пытаясь перевести дыхание, прохрипела я. – Нет, ты видела эту психопатку? Как она на меня накинулась!..
– Не видела, но слышала, – ответила Эзергиль. – Замечу, что ты орала гораздо громче. Ну как, разобрались?
Вместо ответа я осторожно раздвинула ветки. Из мастерской никто не выходил. Я напрягла зрение, стараясь понять, что происходит за окнами. Вроде как Погодиной удалось встать, и теперь она копошилась, наводя порядок. Я ухмыльнулась с чувством мрачного удовлетворения: «В следующий раз трижды подумает, прежде чем наезжать!» Но тут мысль, ускользнувшая от меня перед побоищем, вернулась и мгновенно отравила всю радость победы. От наблюдательной Эзергили это не укрылось.
– Ты чего скуксилась?
– Так, подумала кое о чем.
– А ты не думай. Как говаривал мой египтянин, девушке вообще думать незачем.
В другое время я бы непременно отреагировала на подобную подначку пинком, но посетившие меня мысли были слишком важны. Что там сказала Эзергиль перед моим набегом на мастерскую? Никто не может творить вне училища. Но я-то могу! Вывод отсюда следует незамысловатый. Подводное течение создала не Погодина. А кто? Неужели я сама?
Несколько мгновений я поворачивала эту мысль в голове и так, и этак, но она там не укладывалась.
– Гелька, – негромко окликнула меня Эзергиль, – мне отсюда слышно, как у тебя в мозгу шестеренки скрипят. Может, вслух будешь думать? А я помогу?
Я отмахнулась. Допустим, течение действительно создала я. Но зачем? Да элементарно. Во-первых, от робости. Застенчивая, блин, слишком. Лучше утонуть, чем продемонстрировать нежные чувства к любимому. А еще романтичная до отупения. Думала, любимый бросится тебя спасать, рискуя жизнью, и мечты сбудутся? Вот, получи! Как же я раньше не догадалась?! Выходит, я напакостила Погодиной исключительно ради собственного удовольствия?
Эзергиль, видя, что отвечать я не расположена, слезла с яблони и пошла в мастерскую. А я осталась на дереве, продолжая заниматься психоанализом.
Нет, наш мир не приспособлен для переживания высоких чувств. Порой в самый разгар жизненной трагедии вдруг почувствуешь, что пожрать хочется ну просто невероятно – не иначе как на нервной почве. Сидя на цветущей ветке, как этакая птица Сирин, я пыталась охватить умом мотивы собственного поступка и взглянуть на ситуацию с Сашей в целом. Мрачные мысли множились и сгущались, как тучи перед грозой. Вспоминались таинственные телефонные разговоры, причинившие мне столько страданий… Сашины нежные взгляды в электричке… чудовищное поведение Погодиной у костра… детали складывались в картину, сюжет которой был для меня абсолютно непереносимым. Мое горло сжалось от подступающих слез жалости к себе… и я вдруг поймала себя на том, что размышляю, где бы купить пару-тройку чебуреков, а то что-то живот скрутило. Что делать – пришлось, наступив на горло страданиям, идти в буфет. Однако до буфета я добралась нескоро, поскольку в кои-то веки оказалась в нужное время в нужном месте, и то, что я там узнала, заставило меня мигом позабыть о такой ерунде, как самообман, уязвленное самолюбие или неудавшаяся месть.
Еще на подходе к дверям меня удивила непривычная тишина. Нет, у нас и обычно не особо шумели, но тут все как вымерло. Я притормозила, оглядываясь по сторонам в ожидании очередной подставы. Во дворе училища не было видно ни единого человека. На ум сразу пришла моя прогулка в Новую Лахту с ее кровавыми рунами и пустыми новостройками. Я уже начала подозревать самое худшее, когда дверь резко открылась и наружу выскочила полузнакомая училка. Она рысью промчалась по асфальтированному пятачку перед входом, собирая в горсть всякий мусор, который в изобилии там всегда валялся – упаковки, фантики, окурки… Заметив меня, она сделала испуганное лицо и замахала руками – дескать, кыш отсюда! Не успела я сообразить, чего она от меня хочет, как вслед за ней вышел Николаич и торопливым шагом удалился в сторону ворот. Училка, собиравшая бумажки, скрылась в училище.
За углом художки резко взвыла и замолчала сирена. Громко хлопнула дверца машины. И кто это к нам, интересно, приехал? Нечистая совесть тут же подкинула мысль, что это за мной. Я в красках представила, как мне заламывают за спину руки, грузят в ментовоз и отдают под суд за покушение на чужую собственность, коей является Катькин домен. Хотя это был очевидный бред, я слегка занервничала. Обойдя флигель Антонины, я забралась в кусты сирени, росшие метрах в десяти от. ворот, и осторожно выглянула наружу. Вот это да! На Приморском проспекте, перед главным входом, стояли три машины с синими мигалками на крыше: один милицейский «форд» и две длинные черные иномарки. Возле ворот толпились какие-то люди в темных костюмах.
92 
