Особенно,... 
66 
– Мы – сколоты, внуки создателя неба и земли! – рванул из ножен меч князь и поцеловал его холодное лезвие. – Его детьми родились, ими и умрем! И нет таких страхов и силы, что заставят нас от родства кровного отказаться и чужие сапоги лизать! С верой отцовской родились, за нее и живот положим не колеблясь! Ну, пугай, порождение ночной чащобы. Не сломить тебе духа нашего ни на земле, ни в воде, ни в царствии мертвом!
Хранительница, спохватившись, отступила на пару шагов и представила себя щебечущей стаей птиц, оживленно что-то клюющих. Смертный этой маленькой уловки не заметил – но вот пернатая живность попалась на нее мгновенно. Снегири, скворцы, зяблики, дрозды стали слетаться со всех сторон, садясь на ее руки, плечи, голову и выглядывая: а что же тут все едят? Как и следовало ожидать, эта картина, изображающая доброго лесного духа, заставила дикаря успокоиться, и князь даже вернул меч в ножны.
Вилия облегченно перевела дух – она вовремя вспомнила, что еще десять веков назад племена сколотов встречали копьями жрецов и воинов Вошедшего с Небес, отказываясь от правильного порядка и защищая свое право жить по-своему. Если они не испугались магии и грубой силы тогда, то вряд ли отступят перед угрозами и теперь. А ведь хранительницам требовалось не прогнать гостей – Клан хотел приручить их.
– Но мы не желаем вам зла, смертный, – тихо произнесла она, – и не хотим вашей крови. Мы хотим лишь уважения к духам нашей земли.
– Мы тоже не ищем ссоры, – кивнул Словен. – Скажи, ведьма, с кого ты сотворила свой облик? Существует ли эта статная и завораживающая красавица в жизни – или же ты ее придумала?
– Да ты… – задохнулась от возмущения Вилия. – Как ты… Это я и есть!
– Не может быть, – покачал головой князь. – Ты сама говорила, что звери лесные – дети твои. Значит, и выглядеть ты должна не прекрасной девой, а полузверем. Знаю я вас, ведьм. Вы на себя любой облик навести можете.
– Я такая и есть! – топнула ногой девушка.
– Ты слишком красива, чтобы быть настоящей, – не унимался Словен. – Хочешь, пойдем в святилище? Там, под взглядами древних богов, ты сразу обретешь истинный лик.
– Ладно, пойдем, – согласилась хранительница.
Свой дикарский храм – простую поляну, обнесенную частоколом, – дикари устроили всего в нескольких сотнях шагов от города. Вилия не без разочарования оглядела несколько деревянных столбов с грубо вырезанными лицами. Часть идолов были старыми, привезенными откуда-то с собой. Часть – совсем новенькими, но рты уже успели потемнеть от первых подношений.
– Манрозий, – окликнул князь колдующего над медной жаровней старика в протертых штанах и меховой безрукавке. – Смотри, кого я привел. Это местная берегиня. Она требует, чтобы мы почитали их духов, как своих богов, и дарили подарки.
– Верно просит, – обернулся жрец. Вилия вздрогнула, увидев бельмо на его глазу и растущую только с половины лица бороду. – Духи везде свои, к камням и деревьям прикипевшие. Их чтить надобно, и они добротой ответят. Мы как пришли – в ту же ночь волховали, звали жить и нежить, слова добрые говорили, про главного духа спрашивали. Здешние духи указали нам дуб, что возрастом всему миру равен. За тремя ручьями, у распадка растет, в вершиной раздвоенной. Так мы ему уж три раза и жертвы, и волхование делали. И святилище для него построим, с уважением.
– Я знаю этот дуб, – сообщила хранительница. – угры ему не первый век поклоняются.
– А он тебя знает? – повернулся ней здоровым глазом жрец.
– Хочешь, бельмо вылечу? – предложила Вилия.
– Не хочу, – отказался волхв. – Я одним глазом на этот мир смотрю, а другим – на тот, что вы не видите.
Он отвернулся к жаровне и продолжил, бормоча что-то себе под нос, помешивать угли тонким ивовым прутом.
– Ну теперь ты доволен? – спросила девушка князя. – Твои боги не изменили моего облика?
– А может, ты слишком сильная ведьма? – пожал плечами Словен. – Может, я тебя и вовсе не вижу, а есть лишь морок един.
Он протянул вперед руку, как бы собираясь пронести ее сквозь хранительницу, но наткнулся на щеку. Усмехнулся:
– Надо же, что-то есть…
Поднес вторую руку, взял ее лицо в ладони. Скользнул по щекам – так, что кончики мизинцев легко прикоснулись к губам. Потом очень осторожно погладил ее по шее. Правая рука двинулась дальше в сторону – по плечу, руке, с которой перешла на бок, левая начала опускаться прямо вниз: по груди, через правый сосок к животу. Руки мужчины уже лежали у нее на бедрах, а растерявшаяся Вилия все еще не знала, как поступить. Князь наклонился, прильнул к ее губам. Она потянулась навстречу – но тут спохватилась, отпихнула его в сторону, кинулась прочь.
66 
