61 
— Ты отказываешь мне, государь?
— Нет, Михаил Иванович, не для того я тебя вернуться просил, чтобы с порога прогонять. Но и ты не спеши. Пытаюсь я ныне войска сии освободить, пытаюсь. Сигизмунд стар и большой войны затевать не жаждет.
— Тогда договориться можно? — с надеждой спросил Андрей.
— Можно, — согласился царь. — Но он отступного хочет. Как людям объяснить, почему без боя отдаем то, за что кровью людей служивых плачено?
— А как же твоя царская воля? — поинтересовался Зверев. — Пред которой все склоняться должны?
— Я, князья, всегда сказывал, что для блага подданных тружусь, — не без гордости ответил государь. — Что ради них грехи на душу беру, ради них кормления отменил и опричнину насаждаю. Теперь настал час, когда народ сам деяния мои оценит и волю свою до меня доведет. Решил я сим летом созвать Земский собор, в коем будут собраны все сословия русские, от духовного и служимого и до черного люда городского. Всем миром решить хочу, как нам жить далее. Менять уклад общий по опричному образцу али старый оставить. Куда полки для общего блага направить, а какие войны прекратить, что за указы мои пользу миру принесли, а каковые менять надобно. Вот пусть Земский собор и решит: продолжить ли войну за ливонскую украину, али взоры свои на юг обратить. Его воле мы и воспоследуем!
«И все-таки в детстве Иоанн явно перечитал книжек про демократию, — грустно решил Андрей. — Лучше бы на охоту ездил да девок в сенях тискал».
— Тебя, князь Михайло, как знатного из знатных, прошу в Земском собрании участие принять, — кивнул государь Воротынскому, отошел к шкафу, открыл створку: — Тебя же, Андрей Васильевич, благодарю за службу сим серебром. Ты вновь оправдал все мои чаяния. Теперь отдыхай, сил набирайся. И передай супруге своей мои наилучшие пожелания. Пусть дядюшке отпишет, что царь про него ныне забыл начисто…
После сего благого пожелания князь Сакульский вернулся на борт своего судна и тут же велел отправляться. Отдохнуть он собирался не в шумной и тесной Александровской слободе, а в тихом, насквозь пропитанном смолистом духом лесу, под пение птиц. Сделать это было не трудно — Серая в своем течении несколько раз забиралась в самые густые чащобы. Единственная сложность — успеть выбрать место до темноты, ибо даже в сумерках по тесному руслу двигаться не следовало.
Судьба оказалась благосклонна: помимо уютного омутка, на берегу оказалось стадо оленей — трех из них Андрей сумел подстрелить себе и холопам на ужин… И на завтрак, и на обед, и снова на ужин. А там они снова покатились вниз по течению до самой Оби и повернули вверх, к Москве. Теперь двигаться получалось медленно, и стены Кремля князь увидел только через две недели. К этому времени Земский собор уже закрылся, о результатах же поведал князь Воротынский, принявший Андрея в возвращенном государем дворце.
— Жалко им оставлять завоеванные земли, Андрей Васильевич. Понимаешь, жалко! — посетовал он за кубком славного анжуйского вина. — Купцы и служивые, что прямо из городов ливонских на собор прискакали, уходить оттуда не хотят. Так собором и приговорили: продолжать войну, пока все соседи тамошние наше право на приобретенные земли не признают! Вот уж у кого гордыня так гордыня — у быдла мелкородного. Ради поганой полушки, что в руке ныне есть, рублем золотым завтра пожертвовать готовы!
— Плохо, — согласился Зверев. — Что теперь делать, и не знаю…
— Укреплять стану по прежнему замыслу, — ответил князь. — До ссылки роспись я давал государю. О строительстве засек и укреплений по берегам Оки и иным местам, для обороны удобным, и острогов на двести верст от нее южнее, на Осколе, Ахтырке, Цне. Там гарнизоны стоять будут крепкие, от них еще верст на двести к югу дозоры выходить станут, за татарами следить. Коли опасность случится, пахари, что окрест острогов обитают, в крепостях спрячутся. Крепостей татары брать не умеют, ничего с ними не случится. А пока басурмане от первого дозора нашего до засечной черты на Оке доберутся, времени изрядно пройдет. Мы к тому часу рать собрать успеем, дабы набег ударом встретить. Сражаться татары тоже не способны, убегают, силу увидев. Вот и станут с Руси несолоно хлебавши уходить. Мы же, как люди окрест острогов обживутся и размножатся, их новой засечной чертой соединим, а новые крепости еще южнее выстроим. Так, неспешно, до моря Черного и доберемся.
— На века планируешь, княже.
61 
