62 
— Я же не татарин, от набега до набега жить. Земля русская вечна, вот на века и мыслю[17].
Зверев промолчал, решив, что напоминать о своем предсказании сейчас не ко времени.
— Кстати, игумен Филипп на соборе объявил о своем согласии стать митрополитом новым, — вспомнил вдруг князь Воротынский. — Заявил открыто, что порядки новомодные, опричные не приемлет, но власть всякая от Бога, а потому за царя он все равно с искренностью молиться станет.
— Филипп старец святой, он любому смертному любой грех отмолит, — перекрестился Зверев. — Так что теперь Иоанн может спать спокойно. Ничего с его душой на Страшном суде не случится.
— Да, хорошо ты мне о Страшном суде напомнил, Андрей Васильевич, — встрепенулся Михайло Воротынский. — Поведай-ка мне, друг любезный, что за кошмар такой ты с татарами при осаде Рязани сотворил? Сказывали холопы боярина Лавли, самый ад ты на них обрушил. Тайна сия мне бы при обустройстве черты засечной зело пригодилась.
— Нет там никакой тайны, — отмахнулся Андрей, попивая терпкое вино. — Три бочки с порохом под ногами у басурман подорвал, вот и вся тайна. Для твоего дела хитрость бесполезная, потому как закапывать порох надолго не выйдет, отсыреет. Во многих местах многими людьми такие мины закладывать не получится: кто-нибудь да проболтается, татары настороже будут. Опять же, огнепроводные шнуры горят долго, и для успеха дела басурман на заминированное место нужно сперва заманить, потом удержать, пока не шарахнет. И хорошо бы толпой заманить, поодиночке ведь куда проще из пищали и лука отстреливать. А они ведь тоже не дураки, два-три раза попадутся, потом осторожничать начнут, присматриваться. Чуть замешкаются, и все, порох без пользы сгорит.
— Это ты верно заметил, разбойники они осторожные. — Печально вздохнув, князь подлил гостю вина. — Главная их сила как раз в трусости и состоит. Крепости они не штурмуют, в сражения не вступают. Прибежали, убежали — вот и вся тактика. И ничего с ними не сделаешь! Коли они армию видят, враз разворачиваются и шпоры коням дают. А раз не сражаются никогда, то и потерь не несут. А потерь не несут — посему и в силе. Вот кабы сражаться их заставить, мы бы спесь-то с них быстро сбили. Кровью бы умыли по самое горло. Хорошо бы нам самим к ним с визитом отправиться! Тут бы они никуда не делись, собственный дом всяко пришлось бы защищать.
— Ходил я к ним в гости после того, как отец мой в полон попал, — вспомнил Зверев. — Должен сказать, морока преизрядная. То есть сами-то их крепости без особого труда берутся, тут они тоже стойкостью не отличаются. Но вот путь выходит дальний, долгий. Без крепкого мира с ляхами Русь на столь долгий срок оголять опасно. Да еще шведы бунтуют, и чем завершится — непонятно. Плохо, что Земский собор мир в Ливонии утвердить отказался, плохо.
— Плохо, — согласился князь. — И хитрость твою с заманом на пороховые бочки для обороны использовать не получается — тоже жалко.
— Заманить… — прищурился Андрей. — Заманить бы их сюда, где у нас все силы уже в кулак собраны, да здесь разом и прихлопнуть? Тогда и риска не будет войско с родной земли уводить, и им в чужом краю трудно. Проводники проводниками, но, местности не зная, в ловушку угодить можно запросто. Завести татар в непролазное место, да пути выхода и перекрыть. Куда им тогда деваться? Придется сражение принимать.
— Не пойдут в непролазные чащобы, не дураки, — отрицательно мотнул головой князь. — Может, они дорог и не знают, но не до такой степени, чтобы в чащу или болото вместо богатых волостей поворачивать.
— Значит, пусть идут куда хочется, — щелкнул пальцами Андрей. — В хорошее, богатое место. Их ведь не удивит, что в богатой волости крепости сильные есть? Нужно завести их в такое место, где коннице татарской маневра не будет, прижать их к городу с надежной крепостью, да и прихлопнуть! Откажутся они богатый город пограбить, если удачу посулить? Нет. Сами взять способны? Тоже нет. А если им путь отхода от этого города в степь перекрыть, как они без сражения удерут?
— Это уже дело ты сказываешь, — затеребил бороду воевода. — К городу они и правда пойдут, коли дорога открыта будет. Если мимо рати спрятанной их пропустить, а потом выступить и дорогу перерезать, тут им деваться выйдет некуда, перебью голубчиков всех до единого. Одно плохо. Тут как с порохом твоим — дважды одна и та же уловка не пройдет. Сегодня одних вырежу, завтра другие придут. И уже учеными окажутся.
62 
