46 
Она вспомнила путешествие в Нормандию. Первое, какое они совершили вместе. Арону предстояло прочитать лекцию о предполагаемом грядущем сближении телефонии и компьютеров. Луиза взяла в университете отпуск и отправилась с ним. Одну ночь они провели в парижской гостинице, где сквозь стены пробивалась восточная музыка.
Ранним утром они поездом выехали в Канны. Их страсть не знала границ. Арон увлек ее в туалет, где они в тесной кабинке предались любви, — такого Луиза не представляла себе даже в самых смелых фантазиях.
В Каннах они несколько часов пробыли в красивейшем соборе города. Она смотрела на Арона со стороны и думала: «Вот человек, с которым я проживу остаток своих дней».
Тем же вечером, после того как Арон прочитал свою лекцию, встреченную долгими аплодисментами, она рассказала ему, что пережила в соборе. Он взглянул на нее, обнял и сказал, что чувствует то же самое. Они встретились, чтобы вместе прожить всю жизнь.
На следующий день, в немыслимую рань, под проливным дождем они на взятом напрокат автомобиле покинули Канны и поехали на побережье, где в июне 1944 года высадились союзники. У Арона в США был родственник. Private Lucas Cantor, рядовой солдат, погибший на «Омаха Бич» еще до того, как высадился на берег. Луиза и Арон, припарковав машину, отправились под дождем и ветром бродить по пустынному берегу. Арон молчал, замкнувшись в себе. Луиза не хотела тревожить его. Решила, что ему разбередило душу, но много позднее он признался, что молчал, потому что чертовски промерз от холода и сырости. Какое ему дело до Лукаса Кантора? Кто мертв, тот мертв, особенно через 35 лет.
Но именно там, на побережье Нормандии, он наконец остановился, прервал молчание и сказал, указывая рукой на море, что ни один художник не способен достоверно изобразить волну. Даже Микеланджело не смог нарисовать волну, даже Фидий не сумел изваять ее. Волны, сказал он, показывают людям их ограниченность.
Луиза запротестовала, приводила примеры. Маринист Хэгг, например, уж он-то умел воплощать на холсте волны? А все библейские мотивы, изображающие одинокие, брошенные суда в шторм, или море на японских гравюрах? Но Арон стоял на своем, даже голос повысил, что удивило ее, поскольку раньше с ним подобного не бывало.
Ни одному человеку не дано запечатлеть волну таким образом, чтобы она, волна, это одобрила, заявил Арон, и, стало быть, так оно и есть.
Они больше никогда не говорили о волнах, кроме того случая на холодном берегу, у которого погиб Лукас Кантор, еще не успев ступить на сушу. Почему это вспомнилось ей именно сейчас? Может, здесь скрыто какое-то сообщение, весть об исчезновении Арона, которую она посылала самой себе?
Луиза встала с его кровати, подошла к открытому окну. Ночь, в комнату задувал теплый ветер. Слышались отдаленные звуки транспорта, из ресторанной кухни доносился звон посуды.
Внезапно она осознала, что теплота ночи обманчива. Арон не вернется. Тени в мраке, угаданные ею, ложь Бланки, пижама Хенрика — все это свидетельствовало об опасности, грозящей ей самой. Отойдя от окна, она проверила, заперта ли дверь. Сердце громко стучало. Мысли не желали поддаваться контролю.
Луиза снова открыла мини-бар, вынула оставшиеся бутылочки. Водка, джин, виски. Она оделась — было четверть пятого — и, глубоко вздохнув, решилась открыть дверь. Коридор был пуст. Тем не менее ей почудилась какая-то тень возле лифта. Она замерла. Игра воображения, тени, вызванные ею самой.
На лифте она спустилась в пустынный холл.
В окошке, выходившем в заднюю каморку, мелькал голубой свет телевизора. Звук приглушенный, похоже, какой-то старый фильм. Услышав ее шаги, вышел ночной портье. Молодой, вряд ли старше Хенрика. На лацкане пиджака висел бейджик с его именем — Хавьер.
— Госпожа Кантор что-то рано встала. Ночь теплая, но идет дождь. Надеюсь, вас ничто не разбудило?
— Я не спала. Мой муж пропал.
Хавьер бросил взгляд на шкаф с ключами.
— Его ключи у меня, — сказала Луиза. — В номере его нет. Со вчерашнего утра, уже почти сутки.
На Хавьера ее беспокойство, казалось, не подействовало.
— Его вещи по-прежнему в комнате?
— Ничего не тронуто.
— Но тогда он наверняка вернется. Может, какое-то недоразумение?
«Он считает, что мы поругались», — со злостью подумала Луиза.
— Никакого недоразумения нет. Мой муж пропал. Боюсь, случилось что-то серьезное. Мне нужна помощь.
46 
