Особенно,... 
65 
Небо действительно отливало зеленью, как на картинах Васнецова. К западу его необычный голубовато-зеленый оттенок бледнел и становился прозрачнее, постепенно превращаясь в холодный розовый – словно вино разлилось в морской воде.
– Нет, воздух-то какой! – продолжала восторгаться мама. – Пьянит! Голова кружится!
В небе уже начали появляться звезды. Я подумала, что сегодня ночью городской смог наконец-то не помешает мне увидеть Млечный Путь – один раз я его уже видела, в Сиверской. Небо там казалось перевернутым сияющим колодцем оно было усыпано звездами так густо, что для космической пустоты не оставалось места...
– Послезавтра мы уедем, а ты останешься. – задумчиво сказала мама. – Смотри, не скучай. Бабулю слушайся, по хозяйству ей помогай. Машке в обиду не давайся. Если за грибами в лес пойдете, то обязательно надевай резиновые сапоги и косынку – говорят, есть энцефалитные клещи...
– Да знаю я все, мам, что я, маленькая, что ли?
– ...И гадюки водятся. Речка тут есть, Утка... – Мама вздохнула. – В общем, купайся, загорай, сил набирайся. Мозгу тоже надо отдыхать. Теобальд Леопольдович так и сказал...
– Кто?! – подскочила я.
– Твой учитель, кто же еще. – удивленно взглянув на меня, ответила мама. – Позвонил нам на той неделе и посоветовал увезти тебя из города. На природу, говорит, ее отправьте, или куда-нибудь подальше. Очень, говорит, ваша девочка устала, что негативно сказывается на ее успехах...
«Сволочь старая!» – злобно подумала я, сжимая кулаки. «Увезите ее куда-нибудь подальше!» Ишь, о здоровье моем позаботился! Кто его просил, гнома-переростка?
– Ты ведь действительно устала, Гелечка. Нервная, дерганая, кричишь на всех... Может, сердечные дела не ладятся? – лукаво спросила мама.
– Нет у меня никаких сердечных дел! – рыкнула я, кипя от злости. – Я же сто раз говорила, что всех людей ненавижу!
– Даже Сашу Хольгера?
На мгновение я онемела.
– Что ты сказала?
– Совсем забыла: тетя Наташа звонила перед самым отъездом, просила тебе передать, чтобы ты зашла за фотографией. Самую красивую, говорит, подобрала...
– Какой еще фотографией?
– Сашиной. Ты ведь вроде просила у него фотографию на память?
Слушать этот бред было выше моих сил. Надо же все так извратить! Теперь, когда все уже давно умерло и отгорело! Еще и тетю Наташу впутали! Теперь вся Старая Деревня уж точно будет считать, что я влюбилась в Сашу Хольгера и преследую его, домогаясь взаимности.
На крыльцо очень своевременно вышла тетя Нина – скликать гостей к столу. С горящими щеками я сорвалась с перил и убежала в дом.
3. Семья вурдалаков
Праздничный банкет казался бесконечным .Время близилось к одиннадцати, а народ и не думал расходиться. Несмотря на шум и гам, я сидела и от усталости засыпала прямо за столом. Бабка и тетя Нина уже несколько раз предлагали мне пойти спать, но я упорно отказывалась, поскольку намеревалась попробовать местный самогон и ждала удобного момента, когда на меня не будут смотреть родители. Пьяные тосты мужиков и крикливое перешучивание теток, так раздражавшие вначале, теперь совершенно меня не трогали, как будто я оказалась в невидимом коконе, глушившем все звуки и запахи.
В дверях появилась Машка с недовольной физиономией. Она несла толстое сложенное одеяло.
– Ангелина! – позвала она. – Пошли спать, ну их к дьяволу!
Вокруг раздался хохот, посыпались шуточки. Бабка замахала мне рукой, изгоняя из-за стола. Я незаметно взяла соседскую стопку с самогоном, быстро глотнула, в ужасе закусила соседским же бутербродом с сервелатом и пошла за сестрой.
На выходе я столкнулась с тетей Ниной.
– Пошли, дам тебе одеяло. – сказала она и повела меня за печь. – Ничего, ночи сейчас теплые, а тут, сама видишь...
В комнате за печью в несколько глоток, с подвываниями, орали «Подмосковные вечера».
– А разве я не на сундуке буду спать? – упавшим голосом просила я.
– Завтра – на сундуке. А сегодня в доме спальных мест нет, так что поспите с Манькой на сеновале.
С меня тут же слетел весь сон. Я схватила одеяло и устремилась за дверь.
Единственным источником света в обозримом пространстве были луна и тусклый фонарь у дороги, метрах в ста от бабкина двора. Я шагнула с крыльца в ночь, как нырнула в океан тьмы. Но скоро глаза привыкли. Освещенные окна избы вместе с приглушенным пением остались позади. Я разглядела Машку, которая уверенно куда-то шла через двор, таща одеяло, приметила темные прямоугольники хозяйственных построек, огоньки вдалеке, в окнах других домов. Луна была настолько яркой, что ее свет не позволял разглядеть звезды. Вскоре мне начало казаться, что в лунном свете постройки отбрасывают тени.
65 
