19 
Брайан презрительно пожал плечами.
Минут десять они ехали по извилистой проселочной дороге. Впереди показался домик. Взволнованно кудахчущие куры суетились вокруг машины, пока они заезжали во двор. Куда ни кинь взгляд — ни единого человека; зазывающих вывесок тоже не наблюдалось. Никаких признаков, что здесь подают завтрак! К забору неторопливо подошла одинокая лошадь и с любопытством уставилась на незваных гостей. А сам домик был такой ветхий, что, казалось, тронь его пальцем — он развалится.
— Она ведь предупредила, что все будет просто, без изысков, — успокаивая себя, пробормотала Шейла.
Они выбрались из машины и осторожно приблизились к дому. Им открыла приземистая, слегка сгорбленная пожилая женщина. Она торопливо вытирала руки о фартук. На ней была синяя шерстяная кофта на пуговицах и длинная черная юбка. Прямые с проседью волосы, разделенные на косой пробор, спускались до плеч. Остренькие голубые глаза сощурились:
— Вы приехали, чтобы позавтракать.
Это не был вопрос, но Шейла утвердительно кивнула.
— Тогда заходите, — сказала хозяйка, поворачиваясь к ним спиной.
Она не производит впечатления невежи, но, по-моему, вовсе не горит желанием нас обслужить, подумала Шейла, входя в помещение, которое, признаться, совсем не соответствовало их представлениям о кухне даже небольшого деревенского ресторанчика. На стенах висели в рамках выписанные изящной вязью поговорки на все случаи жизни, семейные фотографии и олеографии святых. На разделочном столе громоздились жестянки от печенья, газетные вырезки и прочие мелочи, а также некий загадочный агрегат, прикрытый кружевной салфеткой. Тостер, решила Шейла. Деревянный буфет был до отказа набит бесчисленными чашками, тарелками, соусниками и другой посудой всевозможных размеров и мастей. На другом конце кухни в большом каменном очаге весело горел огонь. Несмотря на кавардак, здесь было вполне сносно. Даже уютно.
— Располагайтесь, чувствуйте себя как дома, — сказала пожилая хозяйка, показывая на длинный стол со столешницей, испещренной не одной дюжиной имен, оставленных их предшественниками. По обе стороны стола располагались узкие деревянные лавки.
— Меня зовут Филомена Галлахер. Как насчет яичницы с ирландской колбасой?
— Великолепно! — с напускным оживлением отозвался Брайан и настороженно переглянулся с Шейлой.
Они находились на кухне у совершенно посторонней женщины, которая якобы собиралась приготовить им яичницу. Но, во-первых, здесь отсутствовал даже допотопный кассовый аппарат, который они видели в аптеке. И откуда люди узнают, что здесь можно позавтракать? Слишком все это странно, даже для глухой деревушки. Обоих так и подмывало улизнуть, пока не поздно. А вдруг эта старая карга достанет из шкафа ружье и пристрелит нас как зайцев? — вихрем пронеслось в голове у Брайана.
Но они едва на ногах держались от голода. И аппетит, как это часто бывает, заглушил страх. Они уселись за стол и не успели опомниться, как им уже подали горячую, с пылу с жару яичницу с пикантной ирландской колбаской, теплые ячменные лепешки с домашним вареньем и свежий благоухающий ирландский кофе.
— Кушайте на здоровье, — сказала старушка и, расставив перед ними тарелки, отошла к раковине.
Брайан и Шейла молча поглощали еду. На кухне царила мертвая тишина, которую нарушало лишь мерное тиканье часов с кукушкой, доносившееся из коридора. Брайан подмигнул Шейле. Все было превосходно: вкусная еда, как известно, поднимает настроение.
С чашкой горячего чая в руках Филомена Галлахер подошла к столу и, тяжело вздохнув, присела рядом с ними за стол.
— Вы, как я погляжу, туристы? — спросила она, в первый раз улыбнувшись гостям.
Видимо, теперь, исполнив свой долг, накормив их досыта, она решила, что можно позволить себе и поболтать. Эта леди явно принадлежала к числу тех, кто строго придерживается принципа «делу — время, потехе — час».
— Да, — кивнула Шейла, вытирая губы полотняной салфеткой. — Все было так вкусно, просто пальчики оближешь. И давно вы в этом бизнесе?
— В каком таком бизнесе?
— Я имею в виду — в ресторанном.
Старушка покачала головой:
— Нет у меня никакого бизнеса.
Брайан и Шейла уставились на свою собеседницу с нескрываемым недоумением.
— Но тогда почему… — начал Брайан.
Филомена нетерпеливо махнула тоненькой высохшей ручкой:
19 
