— Да. Только это было очень, очень давно. Один из моих прадедушек приплыл в Нью-Йорк в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году. — Она повернулась к Брайану: — Если я не ошибаюсь, один из твоих прадедушек покинул Ирландию приблизительно в это же время?
— Не помню, — раздраженно буркнул Брайан.
Шейла состроила ему гримасу и повернулась к Кирану:
— Мы оба очень гордимся нашим ирландским происхождением. А теперь, к сожалению, нам пора идти. Так что времени осталось всего для нескольких вопросов.
Боже правый, подумала она, я говорю так, будто мы на пресс-конференции.
— Ой, погодите, я отберу самые лучшие, — заторопился Киран.
Филомена воспользовалась возможностью вставить словечко. Сейчас она совсем не походила на ту молчунью, которую они встретили, когда вошли.
— Мой сын тоже уехал в Америку, — гордо сообщила она. — И у него неплохо идут там дела, доложу я вам. Он живет в Нью-Йорке и просто обожает этот город! Конечно, я по нему очень скучаю, но он навещает меня по крайней мере два раза в год. — Она показала на фотографию на стене — молодой парень, женщина и двое маленьких ребятишек. — У него отличная работа. Слава богу, прошли те времена, когда наши ребята, уезжая в Америку, знали, что никогда больше не увидят стариков родителей. У нас даже была традиция: перед отъездом справлять по ним «американские поминки». Держу пари, вы об этом ничего не знали.
— Как это печально, — сказала Шейла. — Правда, это очень грустно. Мы вот переехали из Бостона в Феникс, так я и то скучаю по маме.
Брайан пнул ее под столом ногой.
— Ага! Попались! — завопил неугомонный Киран. Мальчишка схватывал все на лету. — Вы живете в Фениксе!
Этот парень — настоящий Коломбо, подумал Брайан.
— Киран, — сказала бабушка, — задавай последний вопрос.
— Вы богатые?
— Киран, прекрати немедленно!
— Ладно, ладно, прости.
Брайан встал:
— Мне очень неловко прерывать нашу увлекательную беседу, но у нас назначена встреча — мы должны присоединиться к одной туристической группе, которая направляется в Голуэй. Надо торопиться, иначе мы опоздаем. У нас день расписан по минутам.
Шейла тоже поднялась со своего места:
— Киран, нам очень понравилось отвечать на твои вопросы. Филомена, сколько мы вам должны? Мы чуть языки не проглотили, так все было вкусно.
— Нисколько. Это вы доставили нам удовольствие тем, что зашли к нам в гости, — решительно отрезала Филомена. — Фиона, аптекарша, сказала мне, что вы остановились в замке Хеннесси, верно?
— Верно. — Шейла насторожилась.
— Роскошное место, правда?
— Правда. — Шейла повернулась к двери и вдруг… застыла как вкопанная. На стене висела небольшая картина, судя по всему, написанная их художницей. Когда они вошли, она ее не заметила, а когда сели, картина оказалась у нее за спиной. Картина была как две капли воды похожа на ту, которую они отдали на аукцион, — идиллический ирландский пейзаж со столиком для пикника на переднем плане. Столик был накрыт изящной кружевной скатертью. В углу были нацарапаны инициалы автора — ее инициалы.
Филомена перехватила ее ошарашенный взгляд:
— Миленькая картинка, правда? Ее подарила мне одна знакомая. Она рисует кружева на всех своих картинах. Некоторые очень причудливые, вряд ли где сейчас увидишь такие. И знаете что? Она просто раздает их своим друзьям. Иногда я поддразниваю ее, что она вполне могла бы стать второй Бабушкой Мозес,[5] но она, на беду, слишком скромна.
Шейла кивнула:
— Эта картина просто чудо. Однако нам действительно пора. — Она протянула руку. — Миссис Галлахер, не могу выразить, как мы вам признательны за угощение. Ваше ирландское гостеприимство достойно всяческого восхищения. Надеюсь, когда-нибудь мы сможем вас отблагодарить.
— Может быть. Если у Кирана возникнут еще какие-нибудь вопросы, он позвонит вам в отель. Я-то знаю, он частенько слоняется в окрестностях замка и любуется им.
— Но я еще ни разу не был внутри! — встрял в разговор Киран. — Я хочу увидеть привидение!
— Киран, хватит! — строго приказала Филомена.
— Но я хочу его увидеть! Хочу взять у него интервью!
— Звоните нам, если что, — скороговоркой произнесла Шейла, и они с Брайаном быстро прошли к выходу и проворно забрались в машину. Усевшись на пассажирское сиденье, Шейла наконец перевела дух: