41 
— Прошу прощения, милорд, но и я в совершенной растерянности. Шифр, кажется точно таким же, но смысл слов от меня ускользает.
Грейсон в расстройстве ударил кулаком по бедру:
— Что за игру затеял Саримунд?
Он взял книгу у Розалинды и открыл на последних страницах, после чего вернулся к началу и сравнил шифр.
— Розалинда права: сходство полное, — но почему же она ничего не понимает?
Розалинда покачала головой.
— Это пугает меня, — выдохнула она, наконец. — Было страшно, когда мне удалось так легко прочитать почти весь текст, но сейчас стало еще страшнее. Николас, почему бы тебе, не взглянуть самому? Может, ты сумеешь разобрать, что тут написано?
Николас взял книгу и осторожно пролистал. Он долго изучал последние страницы. Губы его шевелились, но с них не сорвалось ни единого слова. Наконец он поднял голову:
— Простите, но для меня что начало — что конец: ряд бессмысленных слов, ничего более.
Грейсон снова принялся сравнивать последние страницы с остальными.
— Ничего, — пробормотал он, наконец, и выругался, чем поразил Розалинду.
— Простите, но я не могу вынести мысли о том, что все закончится вот так.
— Но разве не любопытно будет отправиться в Булгар и посмотреть, не переправят ли и нас драконы Саллас-Понда в это магическое место? Интересно, кто и почему назвал его Пейлом? Пейл — всего лишь барьер, ограда, защита для тех, кто находится внутри. Так откуда взялось это название? И еще хотелось бы встретить сына Саримунда в Блад-Роке.
— Жив ли этот сын? — спросил Грейсон. — Вспомните, книга написана в шестнадцатом веке.
— Его мать Эпона — действительно кельтская богиня, притом очень древняя. Я сказал бы, что она бессмертна, — заметил Николас.
Все переглянулись.
— Не хотел бы я схватиться с тайбером, — прошептала Розалинда. — Как вы уже поняли, правил не так-то много; к чему же это злосчастное название? Интересно, с какой целью, Грейсон, тебя подвели к лотку с этой тоненькой книжечкой? И кто подвел?
— Она предназначалась не для меня, а для тебя, Розалинда, — решил Грейсон. — Ведь ты одна смогла ее прочитать, и притом легко. Если не считать последних страниц. До чего же меня терзает неведение!
— Почему же не меня, а тебя подвели к лотку? — резонно заметила Розалинда.
Грейсон беспомощно уставился на Николаса — тот что-то записывал в маленькую темно-синюю книжицу.
— Возможно, Грейсон — нечто вроде катализатора, — ответил он. Последовало ошеломленное молчание.
— Что это за книжка, Николас? — спросила Розалинда.
Он улыбнулся, захлопнул книжку и сунул в карман вместе с маленьким карандашиком.
— Просто список дел, о которых не стоит забывать.
— Что ты имеешь в виду под «катализатором»? — не выдержал Грейсон.
Николас пожал плечами:
— Ты нечто вроде искры, из которой разгорается пламя. А там кто знает. По крайней мере, Розалинда сумела прочитать большую часть книги, но странно, почему последние страницы ей недоступны. Возможно, вы правы, Грейсон, и это всего лишь занимательная сказка. Но довольно на сегодня. Розалинда, ты готова ехать к мадам Фуке, где уже ожидает дядя Дуглас?
— Чтобы ты смог выдержать идиотское испытание на наличие хорошего вкуса?
Он широко улыбнулся.
— Станешь пресмыкаться перед ним, Николас?
— Подождем и посмотрим, хорошо?
— Я, — объявил Грейсон, поднимаясь, — решил, что Лорелее ни к чему присутствовать на примерке. Я увожу ее на прогулку в парк.
Глава 19
После ухода Грейсона Николас медленно встал, подошел к Розалинде и поднял ее, отчетливо понимая, что в этот момент жаждет расцеловать каждый дюйм ее тела.
— Возможно, в будущем я смогу тебе пригодиться. Если пройду, испытание его светлости, разумеется.
Они вышли из отеля и направились к экипажу.
Будущее? Он ее будущее, и как только станет ее мужем, она ни за что не отпустит его от себя!
Усевшись в экипаж и расправив юбки, она снова подумала: «Он мое будущее».
Но каким она представляет себе это будущее? Если быть честной, она еще не задумывалась о будущем, казавшемся ей идеальным, как в волшебной сказке. Какой же дурочкой она была! Будущее не бывает идеальным. Столько всего может случиться, и действительно случалось! Взять хотя бы ее, Розалинду. Какими были ее родители? Любили ли свою дочь? Она исчезла. Исчезла насовсем. Искали ли ее? Терзались ли в разлуке? Розалинда вздохнула. Сколько раз задавала она себе эти вопросы? Невозможно сосчитать. Жаль, что из прошлого она помнит всего последние десять лет. Только призраки знали о первых восьми годах ее жизни. Призраки. Эти смутные воспоминания, толпящиеся вокруг в ночные часы. Воспоминания и лица, никогда не бывающие отчетливыми.
41 
