Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
38 
— Господин Вяйнемейнен! — раздался из-за кустов голос Калли. — Гляньте-ка, что я нашел!
Калли подошел к могиле, держа в правой руке мертвую сойку. Вяйно взял ее в руки и удивленно поднял брови — птица оказалась легкой, словно соломенной.
— Чудно, да? Говорят, есть такие хийси, которые только глянут — и птица падает замертво…
— Нет, — сказал Вяйно. — Из этой сойки высосали кровь. Повезло тебе, мальчик, что ты не оказался на ее месте!
Теперь у колдуна почти не осталось сомнений. А находка Калли подсказала, что делать дальше.
— След еще не остыл — думаю, я смогу найти подменыша, — сказал он.
Вяйно поднес птицу к губам и прошептал заклинание. Сойка шевельнулась, забила крыльями. Но ее глаза остались всё такими же тусклыми и мертвыми.
— Птичья шкурка поведет меня к оборотню по следу крови, — сказал колдун, заметив изумленный взгляд холопа. — А ты, мальчик, ступай на гору. И не отходи далеко от костра.
— Я с вами пойду, господин, — возразил Калли.
— Не бойся. Едва ли хийси решит напасть на тебя. Если бы хотел, уже напал бы. Он потратил много сил, чтобы выбраться из могилы, выпил кровь из сойки и улетел отсыпаться к себе в логово…
Вяйно подкинул в воздух убитую сойку. Она раскинула крылья, на мгновение повисла в воздухе, словно подхваченный ровным ветром лист, а затем медленно, не шевеля крыльями, полетела на север.
— Да я не боюсь, — сказал Калли, провожая ее взглядом. — Только если я останусь на горе, то кто же вас, господин Вяйно, перевезет через озеро в сожженную деревню?
Глава 10 ВРАТА ПОХЪЁЛЫ
Ильмо тайком вернулся в селение Калева, когда только-только стемнело. Скоротать время до полуночи он собирался у дяди. «Последний вечер под крышей отчего дома», — подумал он с легкой грустью, пролезая через дыру в частоколе. Не то чтобы он часто там бывал, но дом хранил воспоминания о детстве, когда еще живы были отец и мать… И кто знает, как сложится дальше их жизнь с Айникки? Хорошо, если Антеро простит их — тогда они вернутся сюда весной, — а если нет?
Когда молодой охотник вошел в избу, семья Куйво сидела за столом и ужинала при свете лучины. Дети встретили Ильмо радостным писком и верещанием.
— Я же говорила, что братец пришел!
— Беличий хвост мне принес?
— Ильмо, братец, садись сюда, рядом со мной! — подскочил с лавки белоголовый курносый Юнни, старший сын Куйво. — Расскажи скорее, как бился с хийси!
— Никаких разговоров о хийси за столом! — заявила тетка, неодобрительно взглянув на охотника. — После наговоритесь. Ильмо, есть хочешь? Вылечил Вяйнемейнен тебе руку?
Ильмо молча показал ладонь с огненным знаком. Юнни даже присвистнул от восхищения и немедленно получил от отца ложкой по лбу.
Тетка вытащила из печи котелок с овсяной кашей. Каша пахла так, что у всех сразу слюнки закапали.
— Давай, лопай, не стесняйся, — сказал Куйво. — Кто знает, когда тебе еще придется поесть домашнего? У нас и пиво есть, не пожалею для единственного племянника. Юнни, принеси-ка бочонок.
— Антеро тебе уже сказал? — спросил Ильмо, покосившись на сестричек. — Ну, что меня…
— Я и раньше знал. После поговорим, когда дети лягут. И насчет дома, и про землю… А сейчас ешь спокойно. Юнни, что ты там возишься, поросенок?
…То ли горячая масляная каша и хмельное кислое пиво сделали свое дело, то ли уютный полумрак избы, где с детства знаком каждый сучок в стенке, — Ильмо и сам не заметил, как его начало клонить в сон. «Хорошо все-таки под крышей, — лениво думал он, развалившись на скамье и поглаживая сытый живот. — Это тебе не в лесу, где одним глазом смотришь в котелок, а другим косишься, не подбирается ли хийси. А тут — тепло… спокойно… безопасно… Нет, спать нельзя! К тому же скоро пора идти к Айникки…»
Треск лучины и шипение падающих в воду угольков…
Шлепание босых пяток по полу, тихие голоса… Кто-то зевает во весь рот…
— Добрых снов, Ильмо!
«Каких еще снов? Еще чуть-чуть посижу и пойду… Зачем я пил это пиво?»
Ильмо открыл глаза и спросонья долго не мог понять, где он. Вокруг было темно, рядом кто-то похрапывал и сопел. Ильмо приподнялся и обнаружил, что лежит на лавке, укрытый мягкой овчиной. Кто-то снял с него кенги и кожаный ремень, а безрукавку свернул и подложил под голову. В узкое окно бил яркий лунный луч. На соседней лавке ворочался во сне Юнни, у другой стены зычно храпел Куйво. Ругаясь про себя, Ильмо вскочил на ноги и принялся на ощупь искать ремень и обувь. «Не проспал ли полночь? Уже и луна взошла! Я тут дрыхну, а Айникки ждет у реки!» Во рту было кисло, в голове шумело, словно он угорел. И выпил-то вроде немного, а гляди ты…
38 
