71 
— Подтверждаю эти вполне тривиальные предположения, — важно сказал Робби. — Собирать и обрабатывать информацию — это моя работа, и я делаю её заметно лучше вас, жидкие биосистемы.
— Видишь, — улыбнулась Никки, — он ещё и нахальный кремниевый сухарь.
— Печень Козерога! — воскликнул возбуждённо Джерри. — Он гораздо умнее и эмоциональнее, чем известные мне компьютеры, а я знаю множество киберсистем! Робби, что у тебя за тип архитектуры и процессора?
— Я — компьютер… ну, скажем так… класса A10, — ответил Робби.
— Не может быть! — поразился Джерри. — Обычный персональный компьютер имеет класс A5, и только самые богатые покупают A6. Корпорации используют в основном A7 и A8. Я знаю, что научные институты, военные и Спейс Сервис имеют A9. Но я никогда не слышал о классе A10.
— Это не афишировалось, — ответил Робби. — Нас сделали три десятка на основе процессора A9 и нового типа архитектуры, которая, как предполагалось, должна быть способной к принципиально новому уровню самообучения. Эта пробная серия проходила испытания, включая пребывание в различных учреждениях. Я стажировался в Марсианском Институте, когда меня срочно отозвали на Землю. Для моей доставки использовали корабль «Стрейнджер» и семейный экипаж, который со своей дочерью Никки возвращался с Марса на Землю после пяти лет работы по контракту с МарсоИнститутом.
— Так это был спецрейс для твоей перевозки! — воскликнул Джерри. Он шёл по дорожке некоторое время молча, а потом обернулся к Никки. — А ты не задумывалась, что нападения на «Стрейнджер» и на тебя в госпитале могли быть связаны именно с Робби?
— Нет, — нахмурила брови Никки. — Мне это и в голову не приходило…
— Ну да, конечно, — иронически заметил Джерри. — Ты же была центром вселенной, когда жила на астероиде, ценность других на этом фоне совершенно не замечалась…
— Ах ты, язва! — слегка рассердилась Никки и бросила в Джерри сосновую шишку, которую подобрала в лесу и держала в руках. Шишка попала точно в лоб, мальчик даже не успел увернуться.
— Метко швыряешься, — проворчал он, почёсывая лоб. — Но не перебивай разговор, пожалуйста. Что ты думаешь об этой гипотезе, Робби? — спросил он. — Ты — кладезь знаний. Мог ты добыть из моря мировой информации такую крупную рыбу, ради которой могли быть организованы все эти нападения?
— Не знаю, — дал редкий для него ответ Робби. — Во-первых, для понимания важности информации часто нужен контекст. Для меня эта информация может выглядеть совершенно невинно, а для других — только в им известном контексте — представлять какую-то угрозу. Во-вторых, значительную часть памяти я потерял в ходе нападения, в частности, я утратил все марсианские файлы и записи. Собственно, только с помощью Никки и косвенных фактов я вычислил, что до аварии находился на Марсе.
— Плохо дело, — задумался Джерри. — А почему ты колебался, определяя свой класс?
— Во-первых, потому что при аварии я потерял часть не только памяти, но и структурной организации, и мне пришлось спешно восстанавливать собственную архитектуру, используя все доступные мне способы и источники. Я столько импровизировал, что не уверен, что сохранил свой класс при этих пертурбациях. Во-вторых, когда Никки стала использовать мой процессор для передачи своих нервных сигналов, то я стал получать гораздо больше информации о человеческом поведении, о ваших чувствах и о том, как вы, жидкомолекулярные системы, мыслите. Странно, но оказалось, что эмоции — неотъемлемая часть вашего мышления. Эмоциональная оценка логических выводов оптимизирует процесс решения. Я многое из того, чему смог научиться у Никки, использовал для улучшения своей архитектуры — ведь вы, ходячие кюветы с биораствором, всё-таки весьма изобретательны…
— Мне кажется, — задумчиво сказал Джерри, — что у тебя сейчас может быть класс и повыше, чем десять, уж больно ты остроумен, пластиковый сундук в мелкий кремниевый узорчик…
Они рассмеялись втроём. А сердце Джерри вело себя как хотело и замирало от голоса Никки и от солнечных бликов, играющих в её хрустальных волосах.
— Робби, а что ты думаешь сам про себя? Ты — жизнь? — обратилась Никки к своему электронному товарищу с коварным вопросом.
— Нет, конечно, — уверенно ответил Робби. — Я лишь сложная логическая схема. Реальная жизнь гормонально мотивирована.
Он хмыкнул и непонятно добавил:
71 
