48 
— Нет, Кантор совсем не буйный. Он неспокойно ведет себя в галопе, как и мой жеребец Геркулес. Но Кантор — джентльмен. Я оседлал его женским седлом.
Девушка колебалась.
— Вы что, сомневаетесь, хорошо ли я его оседлал? Ладно, давайте я помогу вам забраться.
Брэнди снова сглотнула и кивнула головой. «Так, девочка моя, — сказала она себе, — в следующий раз не будешь хвастать, если доживешь». Ян помог Брэнди сесть в седло. Кантор дернулся, но не сошел с места. Однако для Брэнди этого было уже достаточно. Нет, надо держаться. Кантор успокоился.
— Будь повежливей, Кантор. У тебя на спине очень талантливая молодая леди. Покажи себя с лучшей стороны.
Герцог потрепал коня по холке, вручил Брэнди уздечку и повернулся к Геркулесу.
«Господи, защити глупую девчонку», — взмолилась Брэнди. А вслух сказала:
— Пожалуйста, Кантор, не роняй меня в лужу, а если уронишь на траву, то не наступи, пожалуйста. Я обещаю тебе дюжину морковок, если ты поможешь мне сегодня не ударить в грязь лицом.
Ян подвел Геркулеса поближе к ней.
— Куда бы вы хотели поехать, Брэнди?
Неожиданно ее осенило.
— Лучше, если вы будете выбирать путь, а я поеду следом. Я уже все здесь объездила и хочу освоить новый маршрут.
— Как хотите. Поедем потише, но потом я обещаю вам встряску. Когда мы с Бертраном ездили к крестьянам, я заприметил неподалеку отличную полянку.
Ян улыбнулся, и Брэнди залюбовалась им. Ей всегда нравилась его улыбка.
Герцог пустил Геркулеса с места в легкий галоп, а затем перешел на шаг. А Кантор, не почувствовав силы в руках седока, зафыркал, замотал головой, чуть не выдирая поводья из рук девушки. Она схватилась за луку седла, думая только об одном: не упасть. Лошадь стала казаться ей величиной с двухэтажный дом. Ян был впереди, и ей очень хотелось, чтобы он там и оставался.
Брэнди с трудом пыталась улыбнуться. Ян придержал Геркулеса и подождал, пока она подъедет к нему.
— Этот лес вокруг Пендерлига напоминает мне мои владения в Кармайкл-Холле в Суффолке. Я думаю, вам понравится. Там столько птиц, что вы даже представить себе не можете. Есть, правда, один большой недостаток: у нас нет моря на заднем дворе, и вообще поблизости.
Она пробормотала что-то невнятное о том, как это здорово, но все ее внимание было обращено на Кантора, на то, как он вытанцовывает под ней. «Что там Ян говорил про лес? Ты дикий, совершенно дикий, из лесу вышел». По крайней мере, она узнала, что он любит, прежде чем умереть.
— Нет, — продолжал герцог, оглядываясь и вдыхая свежий утренний воздух, — нет ничего величественнее моря, но то озерко посреди нашего леса, оно словно из драгоценного камня.
Глаза Кантора заблестели.
— Мне бы очень хотелось посмотреть на него, — сказала Брэнди, глазея на уши Кантора, пришитые к его огромной голове. «Почему? Почему Кантор так волнуется?» Она не просила его об этом.
— Вы любите плавать, Брэнди?
Это отвлекло ее внимание, и она расплылась в улыбке.
— Конечно, Ян, готова поспорить, что вы не одолеете меня. На море живут хорошие пловцы. Последний раз я опередила Бертрана. Он, бедный, еле дышал и наглотался воды. Я даже подумала, что придется спасать его.
Ян оглянулся на секунду, чтобы увидеть девушку. Она победила Бертрана, мужчину?
— Вы смеетесь надо мной? Я вижу, вы не верите. Но посмотрим, как вы запоете, когда нам представится случай посоревноваться. Вы увидите, я очень сильная. Не хмурьте брови.
Он улыбнулся.
— Бертран назвал вас русалкой, но я никогда бы не подумал, что он имел в виду ваше умение плавать.
— Нет, это потому, что я все время в морской воде и от меня пахнет солью. Ему нравится дразнить меня, он всю жизнь этим занимается. Но вы знаете, — добавила она, вздернув подбородок, — думаю, Берти отдал бы предпочтение Конни.
— Ага, значит, вы знаете, откуда ветер дует, — что Бертран неравнодушен к вашей сестре. За время поездки он успел утомить меня рассказами о ней. Я почти все время ходил сонный, оттого что приходилось выслушивать, какие у нее прекрасные волосы, потрясающие глаза, прямой носик. Господи, он готов был говорить о ней не переставая. Плохо только, что Констанция к нему не благосклонна. Но она молода, может быть, со временем…
— Вы ошибаетесь, ваша светлость. Вряд ли время что-то изменит. Вы же знаете и про Перси, черт бы побрал его похотливые глазки.
Герцог рассмеялся.
— О Господи, опять я забыла, что нельзя ворчать в приличной компании.
48 
