Глава 8

Неаполь

Эдвард Линдхерст улыбнулся дочери, входившей в гостиную вместе с матерью.

— Этот мерзкий климат, кажется, идет тебе на пользу, — заметил он. — Ты становишься настоящей красавицей.

— Спасибо, папа, — кивнула Рейна, искоса, с некоторой настороженностью посматривая на отца. Пить чай было еще рано, а девушка прекрасно знала отца, чтобы уловить решительный блеск в его глазах.

— Садись, дорогая, — предложил Эдвард Линдхерст. — Мы с мамой хотим с тобой поговорить.

Рейна послушно уселась в обитое голубой парчой кресло и улыбнулась отцу.

— Я всегда рада немного побыть с вами, сэр.

— Да… но… — начал отец и остановился, нервно теребя цепочку часов. — Ты всегда была хорошей дочерью, Рейна, и доставляла нам много радости.

«О Господи», — подумала Рейна, выпрямляясь. Голос отца неизменно мягкий всякий раз, когда он обращался к дочери, сейчас звучал напряженно.

— Благодарю, отец.

— Мы не в Англии, дорогая.

— Это чувствуется, папа. У меня на носу выступили веснушки, хотя еще не настало лето. Такого никогда не произошло бы в лондонском тумане.

Эдвард Линдхерст вымученно улыбнулся и посмотрел на жену, прежде чем снова перевести взгляд на дочь.

— Я имел в виду, киска, — смущенно пробормотал он, — что мы в чужой стране и окружены людьми, чьи обычаи и образ жизни отличаются от наших… и гораздо свободнее.

— Папа, — возразила Рейна, — конечно, мы не привыкли к такому. Но я пытаюсь выучить итальянский и нахожу, что между нами и этими людьми гораздо больше общего, чем мы предполагаем. Что же до свободы… Мария, наша экономка, на прошлой неделе сказала, что, будь я итальянкой, только сейчас вернулась бы из монастырской школы, где живут все итальянские девушки благородного происхождения.

— Твой отец, дорогая, — резко вмешалась Дженнифер Линдхерст, — не то имел в виду.

— Твоя мать права. Тебя всегда оберегали, Рейна. Ты ничего не знаешь о мужчинах, которые… которые не всегда оказываются джентльменами. Мы тревожимся за тебя. В будущем, дорогая, когда мы станем посещать балы или приемы, я предпочел бы, чтобы ты не слишком любезничала с поклонниками.

Обычно безмятежное лицо Рейны потемнело, и она бросила на мать взгляд, полный такого укора, что леди ДелфорД неловко поежилась.

— Любезничать, отец? — удивилась она, оборачиваясь к виконту. — По-твоему, я настолько наивна и не разбираюсь в людях, что должна цепляться за твой фрак или материнскую юбку? Или ты предпочтешь, чтобы я провела в монастыре все то время, что мы пробудем в Неаполе?

Эдвард Линдхерст изумленно взглянул на Рейну.

— Прошу прощения, мисс? — осведомился он тоном, который до сих пор употреблял исключительно в разговоре с сыновьями.

— Я спросила, отец, — продолжала, нимало не смутясь, Рейна, — не собираетесь ли вы отослать меня в монастырскую школу?

Несмотря на внешнее спокойствие, сердце девушки бешено колотилось. Впервые в жизни она посчитала, что рассуждения ее отца поистине отдают средневековьем!

— Возможно, мне следовало бы объяснить более доступно, — холодно бросил лорд Эдвард. — Я должен был бы без обиняков сказать, что не допущу открытого флирта с молодыми людьми, которых ты встретишь при дворе.

Рейна едва верила своим ушам. Мать выдала ее отцу, и лишь потому, что она протанцевала два танца с маркизом!

Опустив глаза на изящные лайковые туфельки лимонного цвета, она мягко промолвила:

— Не беспокойся, отец, поскольку молодой человек, о котором идет речь, не настолько мне симпатизирует.

  31