ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Бабки царя Соломона

Имена созвучные Макар, Захар, Макаровна... Напрягает А так ничего, для отдыха души >>>>>

Заблудший ангел

Однозначно, советую читать!!!! Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... >>>>>

Наивная плоть

Не понимаю восторженных отзывов. Предсказуемо и шаблонно написано >>>>>

Охота на пиранью

Винегрет. Але ні, тут як і в інших, стільки намішано цього "сцикливого нацизму ©" - рашизму у вигляді майонезу,... >>>>>




  122  

— Пошли, — сказал Валландер. — Я хочу, чтобы ты послушал одну запись.

Кристиан Томассен слушал очень внимательно. Четыре раза попросил перемотать запись назад. В конце концов он поднял руку — достаточно.

— Это норвежец, — сказал он. — Не датчанин. Я пытаюсь вычислить, откуда именно в Норвегии он родом, и не могу. Может быть, он долго жил за рубежом.

— То есть уже давно живет в Швеции?

— Не обязательно.

— Но ты уверен? Это норвежец?

— Я хоть и живу в Истаде уже девятнадцать лет и восемь из них не просыхаю, но откуда я родом, еще не забыл.

— Спасибо тебе огромное, — сказал Курт Валландер. — Домой-то подбросить?

— У меня велосипед, — улыбнулся Кристиан. — Но когда в запое — на велик не сажусь. Падаю.

— Вот мужик! — сказал Курт Валландер, когда за гигантом закрылась дверь. — У него потрясающий бас, если бы не ленился и не пил по-черному, мог бы сделать оперную карьеру. Думаю, он мог бы стать крупнейшим басом в мире — по крайней мере что касается габаритов.

Они вернулись в кабинет Валландера. Стефан покосился на осколки разбитого быка, но промолчал.

— Норвежец, — сказал Курт. — Теперь мы знаем, что это тот же человек, что поджег лебедей и зоомагазин. Хотя мы, конечно, так и предполагали. Думаю, не стоит сомневаться, что и теленка сжег тоже он. Вопрос только, он ли был в той хижине, куда забрела Биргитта Медберг.

— Библия, — сказал Стефан Линдман.

Курт Валландер покачал головой:

— Библия шведская. К тому же им удалось расшифровать, что там написано между строчками. Все по-шведски.

Настала тишина. Линда ждала, что они еще скажут. Стефан затряс головой.

— Мне надо поспать, — сказал он. — Ничего не соображаю.

— Завтра в восемь, — напомнил Курт Валландер.

Когда шаги Стефана стихли, отец зевнул.

— И тебе надо поспать, — сказала Линда.

Он кивнул. Потом взял в руки один из фарфоровых осколков.

— Может быть, и хорошо, что он разбился. Я купил этого быка больше тридцати лет назад. Мы с приятелем поехали летом в Испанию. Я как раз тогда познакомился с Моной, так что это было последнее лето на свободе. Мы купили подержанную тачку и рванули на юг — поохотиться за прекрасными карменситами. Мы вообще-то собирались на самый юг, но под Барселоной машина гикнулась. Ничего удивительного — мы за нее заплатили, по-моему, пятьсот крон.[29] Мы бросили ее в какой-то пропыленной деревне и поехали в Барселону автобусом. Из следующих двух недель я почти ничего не запомнил. Я потом и друга спрашивал — он помнит еще меньше, чем я, не знаю, как это возможно. Мы пьянствовали без передыха. Если не считать нескольких шлюх, не помню, чтобы мы хотя бы приблизились к одной из тех прекрасных карменсит, о которых мечтали. Деньги практически кончились, мы добирались до Швеции автостопом. Этого быка я купил перед самым отъездом. Думал подарить Моне, но она была так сердита, что я оставил его себе. Нашел его в ящике стола уже после развода и взял сюда. И теперь он разбился. Наверное, так и надо.

Он замолчал, но Линда поняла, что история еще не закончена.

— Друга моего звали Стен Виден, — сказал он, — теперь у него рак, а черный бык разбился.

Линда не знала, что сказать. Они сидели молча. Она пыталась представить себе отца тридцать с лишним лет назад, еще до того, как она родилась. Тогда он, наверное, чаще смеялся. Не дай бог стать такой же мрачной.

Курт Валландер поднялся:

— Ты права, мне надо поспать. Нам надо поспать, уже полночь.

В дверь постучали. Вышел дежурный и протянул Валландеру факс.

— Только что пришел, — сказал он. — Из Копенгагена. Некто Кнуд Педерсен.

— Я знаю его.

Дежурный ушел. Отец пробежал глазами факс, потом сел за стол и прочитал его очень внимательно.

— Странно, — сказал он. — Кнуд Педерсен, старый и на редкость добросовестный работник. У них там убийства, проститутка по имени Сильви Расмуссен. Ей свернули шею. Странно вот что — руки трупа сложены, как для молитвы. Но не отрублены. И Педерсен, зная, чем мы сейчас занимаемся, посчитал, что стоит сообщить мне про это убийство.

Он поднял факс и отпустил. Листок плавно спланировал на стол.

— И тут Копенгаген, — сказал он.

Линда хотела задать вопрос, но он предостерегающе поднял руку.

— Спать, — сказал он. — Усталый полицейский — находка для бандита.

Они вышли на улицу. Курт Валландер предложил пройтись.


  122