Особенно,... 
143 
Линда прислушалась. Ей показалось, что вздыхает только один человек. Женщина.
— Это Анна, — сказала Генриетта. — Мне удалось ее уговорить. Он вздыхает очень мелодично. Прямо веришь в ее хрупкость, в ее грусть. Когда она говорит, в ее голосе словно бы проскальзывает сомнение. А когда вздыхает — нет.
Линда слушала. В этой идее было что-то загробное — записать вздохи и собрать их воедино в нечто, что можно назвать музыкой.
Ее мысли внезапно прервала громкая барабанная дробь. Генриетта выключила магнитофон. Они сели, и собака тут же захрапела. Ее храп вернул Линду к реальности.
— Вы не знаете, где Анна?
Генриетта покрутила рукой, рассматривая ногти, и подняла глаза на Линду. В ее взгляде сквозила неуверенность. Она знает, подумала Линда. Знает, но будет отрицать.
— Странно, — сказала Генриетта. — Каждый раз ты меня огорчаешь. Я-то думаю, что ты заехала меня навестить. А тебе всего-то и надо найти мою дочь.
— А вы знаете, где она?
— Нет.
— Когда вы с ней последний раз говорили?
— Она звонила вчера.
— Откуда?
— Из дома.
— Не с мобильного?
— У нее нет мобильного, и ты об этом прекрасно знаешь. Она из тех, кто не любит, чтобы каждое их движение было известно.
— То есть она была дома?
— Ты допрашиваешь меня?
— Я хочу знать, где Анна и что она делает.
— Я не знаю, где она. Может быть, в Лунде. Как ты знаешь, она учится на врача.
Не сейчас, подумала Линда. Может оказаться и так, что Генриетта и вправду не знает, что ее дочь уже давно ни на какого врача не учится. Это может стать моим козырем, но я выложу его позже.
Она переменила тактику.
— Вы знаете Зебру?
— Ты хочешь сказать — Зебочку?
— Мы называем ее Зеброй. Она исчезла. Точно так же, как Анна в тот раз.
Генриетта не прореагировала — ни словом, ни жестом, ни гримасой, никак. Линда почувствовала себя боксером, сшибленным с ног в момент собственной же атаки. Как-то раз в училище она это испытала — на занятиях боксом она вдруг оказалась на полу и не могла сообразить почему.
— Может быть, вернется, как и Анна?
Линда скорее почувствовала, чем сообразила — вот оно, слабое место.
— А почему вы тогда не сказали, что знаете, где Анна?
Удар попал в цель. Лицо Генриетты покрылось крупными каплями пота.
— Ты утверждаешь, что я лгу? Тогда уходи. Ты мне здесь не нужна. Ты мешаешь мне работать.
— Я именно это и утверждаю — вы лжете. И я не уйду, пока не получу ответ на мои вопросы. Я должна знать, где Зебра. Она в опасности, и Анна в этом как-то замешана. А может быть, и вы. И я уверена, что вы знаете намного больше, чем хотите показать.
Генриетта истерически закричала. Собака проснулась и залаяла.
— Убирайся! Я ничего не знаю.
Она встала и подошла к окну. Открыла, закрыла, снова открыла. Наконец оставила чуть приоткрытым. Линда не знала, как продолжать разговор, она знала только, что отступать нельзя. Генриетта, казалось, успокоилась и повернулась к ней. Ее дружелюбие как ветром сдуло.
— Ненавижу, когда меня обвиняют во лжи, — холодно сказала она. — Я не знаю, где ваша Зебра. И не понимаю, почему ты считаешь, что Анна в это замешана.
Она и в самом деле была задета. Или ловко изображала. Она говорила громко, не кричала, но в голосе прорывались рычащие нотки. Она так и стояла у окна.
— В тот вечер, когда я угодила в капкан, — сказала Линда. — С кем вы тогда говорили?
— Ты шпионила за мной?
— Называйте как хотите. А как по-вашему, что меня сюда принесло? Я хотела знать, почему вы врете, будто не знаете, где Анна.
— Ко мне приходил музыкант, мы будем вместе работать над композицией.
— Нет, — сказала Линда, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Это был не он. Это был кто-то другой.
— Ты снова обвиняешь меня во лжи?
— Я вас не обвиняю. Я знаю, что вы лжете.
— Я всегда говорю правду, — сказала Генриетта. — Иногда, впрочем, могу уклониться от ответа, когда не хочу делиться своими тайнами.
— Вы называете это уклончивостью, я называю это ложью. Потому что я знаю, кто это был.
Генриетта снова сорвалась на крик:
— Что ты можешь знать?
— Это был или человек по имени Тургейр Лангоос, или отец Анны.
Генриетта вздрогнула.
— Тургейр Лангоос! — закричала она. — И отец Анны! Что им здесь делать? Я не знаю никакого Тургейра Лангооса. Отца Анны никто не видел двадцать четыре года. Он мертв. Я не верю в привидения. Тургейр Лангоос, что это вообще за имя? Не знаю такого. Отец Анны умер, его давно нет в живых, он существует только в ее воображении. Анна в Лунде, а куда делась Зебра, я не знаю.
143 
