Последние отзывы

  195  

— Свободы. И положения твоей дочери и принцессы. Я могу быть полезной тебе, отец, и ты знаешь это. — Она улыбнулась. — Ты тоже стареешь. Седые волосы, полнота, морщины… До сих пор тратишь силы на то, чтобы родить сына, или решил, что после твоей смерти принцами станут ублюдки Янте? — Пандсала расхохоталась и продолжила:

— Принцы! О Богиня, это просто смешно! Они растащат твои земли по частям! Янте может рожать и выкармливать только подлецов!

— Это наша с ней фамильная черта, — холодно заметил Ролстра. — Я дал твоей младшей сестре имя, которое надо было дать тебе… Сначала ты предала меня, а затем Андраде.

— Ты прав, я вовсе не ждала от тебя доверия. Но я могу быть полезной, отец. А ты никогда не был глупцом.

Некоторое время они смотрели друг на друга: Ролстра что-то подсчитывал, а Пандсала держалась с уверенностью человека, которому нечего терять.

— Очень хорошо, — наконец произнес он. — Служи мне. Но можешь верить: если ты предашь меня еще раз, годы, проведенные у Андраде, покажутся тебе раем по сравнению с тем, что случится с тобой.

— Вот в этом, отец, я никогда не сомневалась. — Она снова засмеялась и лениво потянулась. — Могу я разделить с тобой завтрак? Путешествие оказалось более долгим, чем я рассчитывала. Мне казалось, что от того места, где я оставила Андраде, Уриваля и Чиану, до Сира намного ближе.

Ролстра вздрогнул и тут же заметил довольную улыбку Пандсалы. Но не успел он и рта раскрыть, как в шатер вбежал страж, торопливо отдал честь и, задыхаясь, произнес:

— Простите, ваше высочество, прибыл гонец, который требует, чтобы его немедленно приняли!

Ролстра приподнялся, а затем снова опустился в кресло и бросил острый взгляд на дочь.

— Выйди. Я скоро позову тебя.

Она приподняла брови, но безропотно подчинилась. Ролстра махнул рукой, и гонца провели в шатер. Когда человек изложил переданную на словах новость, Ролстра послал за Пандсалой и встретил ее у шатра, стоя на солнце.

— Я действительно собираюсь использовать тебя, моя дорогая, — сказал он.

— Но чтобы согласиться на это, мне нужно подвергнуть тебя маленькому испытанию. Докажи мне, стоишь ли ты своих колец. Найди Рохана.

— Но я всего лишь ученица, а не полностью обученный фарадим!

Он испытал злорадное удовольствие, впервые увидев в глазах дочери страх.

— Тогда обучайся побыстрее. Я должен знать, где Рохан. Сделай это, Пандсала… или узнаешь, что такое мой гнев. — Ролстра улыбался, но взгляд его остался угрожающим.

Пандсала с трудом проглотила слюну, затем обратилась лицом к солнечному свету и закрыла глаза. Видя, что она задрожала, принц подивился, почему из всех дочерей Лалланте дар был только у нее. Ах, если бы это была Янте…

Наконец Пандсала вздохнула и широко открыла глаза.

— Я видела их! Рохан, принцесса-фарадам… и драконы в Пустыне… Я видела их!

Ролстра довольно кивнул: дочь выдержала проверку.

— Отлично.

— Но я не понимаю!:

— воскликнула она. — Почему Янте отпустила их?

— У нее были на то свои причины. Личного свойства. — Так ты знал об этом?

—  — Мне рассказал об этом только что прибывший гонец. — Он повел Пандсалу в шатер и налил две чаши вина. — Ночью, накануне того, как она отпустила их, на холмах были зажжены костры. Это сообщение передали по цепочке через Вереш в замок Крэг, а там ожидал корабль под парусами. Спуститься по Фаолейну намного быстрее, чем посылать конного курьера.

— Но войска лорда Чейналя стоят выше нас…

— Верно. Поэтому остаток пути пришлось проехать верхом. И теперь я знаю то, чего не знает лорд Чейналь.

Мысль о том, что кое-что знают только они с Янте, заставила Ролстру улыбнуться. Пока не придет время, это будет их тайной. Его, Янте… и Рохана.

Пандсала сделала глоток вина… и вдруг побелела, с ужасом глядя на чашу. Ролстра чуть не лопнул со смеху.

— Вот это да! Ты решила, что там дранат? Не будь дурой, Пандсала! У меня и времени-то не было, чтобы добавить в вино наркотик! — Он взял у нее из рук чашу и выпил, хохоча во все горло.

Пандсала успокоилась, но в глазах ее еще стоял страх. Ролстра наслаждался этим, зная, что теперь дочь не сможет ни пить, ни есть, пока не преодолеет оцепенение, в которое она впала при одной мысли о дранате. Постоянная неуверенность заставит ее быть честной. Впрочем, он все равно не собирается доверять ей.

— Итак, каждый из нас справился с первым испытанием, — довольно сказал он. — Я не стал пользоваться дранатом, чтобы сломить твою волю, а ты с помощью солнечного луча подтвердила то, что я уже знал. — Он поднял чашу. — Выпьем за взаимное доверие, моя дорогая?

  195