28 
— Я помню, — уже в полный голос похвастался парень. — Незадолго до Великих Лук вот так тракт усе шире и шире становился. Видать, немного осталось.
— Какое немного? — сплюнул Андрей. — До города три дня пути! Или тут еще какую крепость государь успел построить?
Между тем за два часа пути к их дороге успели примкнуть еще две. Причем именно примкнуть — они не пересекались с другими просеками, все пути вели явно сюда, на этот тракт.
— И где же это тут так медом намазано?.. — пробормотал Зверев, которого широкая трасса среди чащобы куда сильнее беспокоила, нежели радовала. — Тут что, тайные города вырасти успели? Неведомые ни Москве, ни ближайшим соседям?
Лиственный лес вокруг неожиданно резко сменился ельником, колея перевалила через холм — и впереди открылась обширная водная гладь. Не море, конечно, но саженей сто в ширину и больше версты в длину в этом водоеме имелось.
— Ну конечно, — махнул рукою Андрей. — Мог бы и сам догадаться. Мельница!
Ниже запруды река становилась такой, какой была до приложения к ней человеческих рук: три сажени шириной, два колена глубиной — испуганный пес с разбегу перескочит. Плотина была солидной. Широкой — дорога проходила поверх нее; высокой — почти два человеческих роста. Огромное дубовое колесо сейчас стояло, и вода бесполезно перекатывалась вниз через закрытую задвижку. Возле плотины имелся всего лишь небольшой сруб примерно пять на пять метров. Свое подворье хозяин расположил заметно выше по течению: плотный частокол, крыши нескольких амбаров и хлевов, дом в два жилья. Богатое, в общем, жилище. Да оно и неудивительно. Русь — не Голландия, среди лесов ветра особо не гуляют. Зато рек, ручьев и проток — в избытке. Потому и ставят мастеровитые русские мужики мельницы не ветряные, а водяные. Опять же ветер — он то есть, то нет. А реки — они всегда ровно и старательно текут, даже в засуху не пересыхают.
Здешняя мельница, судя по размерам, легко обслуживала все деревни на десятки верст вокруг. То-то и дороги к ней протоптали, ровно к стольному городу.
— Эй, смерд! — оглянулся на проводника Андрей. — Мельницу на дороге к Великим Лукам помнишь?
Тот, глядя куда-то под копыта гнедого мерина, промолчал.
— Что, мельницы не заметил? Этакой махины с плотиной и мостом не заметил? Проклятие! Пахом, правь обоз дальше. Должна же эта дорога куда-то привести? А я к хозяевам загляну. Может, подскажут насчет дороги.
Ворота Мельникова подворья были закрыты, внутри царила пугающе знакомая тишина. Ни мычания, ни кудахтанья, ни лая. Князь постучал в ворота, объехал маленькую крепость кругом, снова постучал. Никого.
— Плохой признак… — покачал он головой.
Зверев пустил Аргамака в галоп, перемахнул плотину, обогнал обоз и помчался вперед. Дорога долго стелилась через некошеный луг, потом рассекла надвое колосящиеся хлебом поля, обогнула поросшие сорняками гряды с морковью и репой и привела к чистому взгорку, на котором, подобно зеленым взрывам, росла отдельными обширными зарослями густая лебеда. Князь подъехал к одному из таких кустов — через листья проглядывала чернота влажных от дождя головешек.
Пожар. Была деревня на пять дворов — да вся вышла. Странно, что снова никто отстраиваться не стал. Чай, не война, погибнуть все не могли. Пожары, при всем их ужасе, на Руси привычны. Нет такого города, чтобы хоть раз в полвека не выгорал вчистую, до последней собачьей конуры. И ничего, за год-другой отстраивались лучше прежних. А тут… Словно после татарского набега — людей в рабство угнали, скотину сожрали, селение сожгли.
— И ведь недавно совсем жили, — вздохнул Андрей. — Поля и огороды засеять успели.
Уже шагом князь Сакульский проехал дальше, за пожарище, натянул поводья. Примерно на полверсты к далекому лесу тянулись возделанные поля и огороды. К ним уходили уже начавшие зеленеть подорожником тропинки и тележные колеи. Но вот торной дороги дальше не было. Тупик.
Всадник развернулся, поскакал обратно к обозу, перехватив его меж хлебных полей. Кое-как развернувшись, путники двинулись назад и через час снова миновали плотину.
— Стой! — натянул поводья Зверев. — Поворачивай к Мельникову дому. Изя, давай, подгони телегу вплотную к частоколу, через забор переберись и ворота открой.
— Нечто в бесовском месте[4] ночевать сбираешься, княже? — забеспокоился Илья. — Мы до темноты еще версты четыре пройти успеем, Андрей Васильевич. Може, там место выберем?
28 
