— Не на того напали, — хмыкнул Зверев и, отпустив поводья, двинулся вдоль русла широкой походной рысью.
Переход до Азовской крепости занял отнюдь не три, а почти двадцать дней. Потому как по пути казачий разъезд завернул в четыре острога, сообщая о прибытии царской помощи и о том, что за ней надобно отправляться к Калачинской крепости. Князя и атамана везде встречали радушно — что означало загульный пир на три-четыре дня.
Правда, теперь, набравшись опыта, Зверев старался сдерживаться и пил раза в полтора меньше, нежели казалось допустимым. В итоге наутро после завершающего дня очередного веселья выглядел ничуть не хуже своих спутников.
В тот день, когда семеро казаков и русский князь миновали устье Северного Донца, лед уже сомкнулся на стремнине реки и потихоньку заносился снегом — хотя ступать на него даже пешему пока не стоило. Последнее укрепление осталось позади, воины сосредоточились, забрали с заводных коней пики и поставили на стремя, перебросили щиты на переднюю луку седла. Однако опасностей не появлялось. Степь была девственно белой, на тонком пока снежном покрове не наследили ни звери, ни люди.
В десяти верстах за Донцом путники переседлались.
— Дозоры случиться могут, — пояснил атаман. — На свежих конях сидеть спокойнее.
А еще через час неспешного пути далеко впереди, у горизонта, наконец показался османский городок. Он дымил добрым десятком труб, раскинув в стороны, словно паучьи лапы, низкие земляные бастионы, по валам прогуливались плохо различимые с нескольких километров фигурки.
— Пушек много? — поинтересовался Зверев.
— На реку смотрят два десятка, еще столько же по сторонам направлено, — ответил Саразман. — Поехали прочь, княже. Коли на месте стоять, поймут, что не путники. Дозор вышлют. На сытых лошадях, да числом с полусотню.
— Обожди, — отмахнулся Андрей и указал за Дон: — Это что за река из камышей выходит?
— То не выходит, то туда ныряет. Мертвый Донец это, рукав речной. Через тростник до самого моря тянется. Их тут еще много течет. Устье тут начинается, гирло донское.
— Так по нему можно прямо в Азов выйти?
— Можно-то можно, княже, да токмо на малом суденышке. Засядет там большое. А в море — галеры.
— Что же это османы крепость так неудачно основали? Половина рукавов мимо зрения ушло. Поставили бы здесь — ни одна муха бы не пролетела.
— Там взгорок у берега, княже, а тут каженное половодье вода по горло стоит. Смоет город-то первой же весной. Поехали, княже. Недобро стоим. На татар издали и похожи, да как бы Мехмет-паша проверить не захотел.
— На галеры у нас глянуть получится?
— Сможем, княже. Токмо Азов округ обойти надобно.
Крюк вокруг османской, крепости отнял целый день. Так уж неприятно она оказалась расположена. Но зато из выходящего к самому припаю оврага, почему-то названного Семиглавым, Зверев смог открыто, как на ладони, созерцать две низкие, не выше человеческого роста, двухмачтовые галеры. На корме имелась хлипкая надстройка: какой-то каркас, обтянутый полотном. Спереди торчали длинные, в два человеческих роста, слегка изогнутые «клювы». Четыре люка за «клювом» выдавали расположение пушек. Не так уж и мало. Турки были не шведами и не ляхами, артиллерией владели на «пять». Били из своих стволов метко, часто и куда дальше, чем кто-либо в мире. Попасть под их залп на стругах Андрею очень бы не хотелось. Ведь он пришел на юг, чтобы отомстить, а не умереть. Пусть даже и с честью.
— То есть, умереть можно, — пробормотал князь. — Но не так глупо и не зря.
Длина кораблей на глазок составляла метров тридцать, ширина — около шести.
— Шестнадцать весел с борта, — вслух прикинул Андрей. — Больше двух гребцов на каждое там не поместится. Значит, шестьдесят четыре человека.
— Токмо они каторжники, княже, — почему-то шепотом сообщил Сарамзан. — За султана драться не станут. Бойцов же, беглые сказывали, на галерах завсегда вдвое меньше. Коли особо для перевозки янычар не сажают. Тоды и сотню могут набить.
— Будем считать, тридцать рыл, включая пушкарей. Совсем не смертельно… — пробормотал Зверев. — На абордаж взять — так парой стругов обойтись можно.
— Рази они подпустят на абордаж-то? — вздохнул атаман. — Издалека ядрами садят. А вблизи еще и жребием вдарить успеют. Потопнем все…
— Не верю своим ушам, Саразман! — повернулся к атаману Андрей. — Казак — и вдруг смерти боится?