13 
У Рейчел были дела поважнее, чем наблюдать, как большая стрелка настенных часов медленно тащится по циферблату, поэтому она, проверив замки и убедившись, что витрины плотно закрыты, заперла на засов входную дверь. Перевернув висящую на двери табличку с надписью «Открыто» на другую сторону — «Закрыто», она прошла в подсобку и там из тайника, устроенного за ящиками с мусором, извлекла коробку в подарочной упаковке, которую все это время тщательно прятала от матери. С коробкой под мышкой она быстрым шагом двинулась в переулок между домами, где обычно стоял ее велосипед, и аккуратно положила ее в багажную корзину. Потом, ведя велосипед за руль, она вновь подошла к магазину, чтобы проверить, хорошо ли заперта дверь.
Ей здорово достанется, если мать узнает, что она ушла раньше времени. Но страшно даже подумать, что будет, если она к тому же еще и магазин не закроет как положено. Дверной засов был старым, и случалось, его заедало. Она подергала входную дверь за ручку и убедилась, что все в порядке. Отлично, сказала про себя Рейчел, она свободна.
Приближался вечер, но жара все не ослабевала. В последние две недели обычный для этих мест ветер с Северного моря, отравляющий в зимнее время жизнь обитателей города Балфорд-ле-Нез, вообще не давал о себе знать. Его редкие дуновения были настолько слабыми, что от них не колыхались даже флажки, уныло висевшие на Хай-стрит.
Рейчел решительно нажимала на педали, и велосипед быстро катился по улице, украшенной красно-синими флажками, еще не снятыми после недавнего торжества. Она ехала к югу от торгово-деловой части города, удаляясь от расположенных за промышленной зоной трех улиц, застроенных домами с террасами, в одном из которых они с матерью жили в добром, но часто нарушаемом ссорами согласии. Сейчас она приближалась к дому своей давней и лучшей подруги, жизнь которой была омрачена недавно случившейся трагедией.
Нужно проявлять сочувствие, настойчиво твердила про себя Рейчел, не следует даже упоминать о «Приюте на утесе», прежде чем я расскажу ей, как мне плохо. Хотя, признаться, мне не так уж и плохо. У меня такое чувство, словно дверь передо мной широко распахнулась и я хочу войти в нее, раз уж выпала такая возможность.
Рейчел задрала юбку выше колен, чтобы было удобнее крутить педали и чтобы легкая прозрачная материя не попала в промасленную цепь. Одеваясь сегодня утром, она уже знала, что поедет к Салах Малик, и поэтому постаралась подобрать соответствующую одежду для дальней вечерней поездки на велосипеде. Но юбку она выбрала такой длины, которая выставляла напоказ только то, что она не без гордости могла продемонстрировать, — её лодыжки. Рейчел была молода, но давно прекрасно поняла, что в мастерской Творца ее внешности было уделено слишком мало внимания, а поэтому ей необходимо подчеркивать то привлекательное, что у нее есть. Поэтому она обычно носила такие юбки и обувь, которые демонстрировали стройность лодыжек, надеясь, что беглые взгляды прохожих не задержатся на уродливом лице.
В свои двадцать лет она вдоволь наслушалась оскорбительных слов, произнесенных в ее адрес: «кувалда», «квашня», «задница» — и, как правило, эти обидные прозвища сочетались с определением «гнусная». Ее могли обозвать «коровой», «кобылой», «свиноматкой» — тут все зависело от склонностей и вкусов обзывающих. Еще в школьные годы она была постоянной мишенью для насмешек и издевательств и уже тогда поняла, что таким людям, как она, жизнь предоставляет три способа выжить: плакать, спасаться бегством или научиться давать отпор. Она выбрала последнее, и то, что она никому не спускала обид, расположило к ней Салах Малик, которая стала ее подругой.
Лучшей подругой, думала Рейчел. И в радости и в горе. Ничто не омрачало их радости с той поры, когда им исполнилось по девять лет. А вот в последние два месяца им пришлось испытать горе. Но скоро все должно измениться, и в этом Рейчел была более чем уверена.
Вихляя из стороны в сторону, она преодолела крутой подъем на Черч-роуд, миновала погост перед церковью Святого Иоанна; поникшие от жары головки растущих на могилах цветов будто что-то внимательно рассматривали на земле. Дорога, обогнув дутой железнодорожный вокзал, стены которого покрывала глубоко въевшаяся грязь, круто шла на подъем; с трудом преодолев его, Рейчел въехала в более обустроенный район с ухоженными газонами и зелеными улицами. Эта часть города называлась районом Авеню. Семья Салах Малик жила в доме на Второй авеню в пяти минутах ходьбы от Гринсворда, большой лужайки с густой, аккуратно подстриженной травой, которая тянулась, полого спускаясь, до моря, где на берегу стояли два ряда небольших летних домиков.
13 
