267 
Фотографии и описание внешности Малика были переданы по факсу во все соседние графства. Номер и уникальный цвет его «тандерберда» были сообщены всем управлениям дорожной полиции. В «Тендринг стандарт» была зарезервирована вся передняя полоса для фотографий Малика, если не удастся арестовать его до утра.
Все сотрудники управления были задействованы. Все были в движении. Каждый работал словно шестеренка большого механизма расследования, а центром была Эмили Барлоу.
Именно сейчас она могла наилучшим образом показать, на что способна. Барбара помнила ее умение мгновенно принимать решения и расставлять сотрудников так, чтобы они работали с максимальной отдачей. Она демонстрировала это на тренировочных занятиях в Мейдстоне, но там наградой было только одобрение преподавателей и восхищение соучеников. Теперь на карту было поставлено все: от спокойствия в городе до ее служебного положения, — но Эмили казалась воплощением хладнокровия. И только по тому, что она проглатывала окончания слов при разговоре, можно было судить о внутреннем напряжении, которое она испытывала в эти минуты.
— Итак, все они повязаны, — обратилась она к Барбаре, прикладываясь к бутылке с водой «Эвиан». Ее лицо было влажным. — В том числе и Кураши. Это видно даже без очков. Он тоже хотел иметь свою долю. В результате Кураши и спикировал с лестницы вниз головой. — Еще один глоток воды. — Смотри, как все просто, Барб. Малик постоянно отсутствовал дома: встречи в «Джама», контакты с Рохлайном, развозка нелегалов по всей стране.
— И еще разъезды, связанные с работой фабрики, — добавила Барбара. — Иэн Армстронг говорил мне, что их тоже было достаточно.
— Так, значит, если ночью его не было дома, в семье не волновались и не обращали на это внимания. Он мог уйти из дому, следить за Кураши, узнать об их отношениях с Хегарти — даже и не уточняя, что тот, с кем встречался Кураши, был именно Хегарти, — и выбрать момент, чтобы отправить его на тот свет. На эту ночь к его услугам было подготовлено полдюжины алиби, выбирай какое хочешь.
Барбара видела, как все факты, соединяясь, превращаются в стройную систему.
— А потом, чтобы показать свою непричастность к убийству, засветился на публике, возглавляя своих людей.
— Чтобы показать себя тем, кем он в действительности никогда не был: мусульманином, братом всех мусульман, желающим докопаться до причин убийства Кураши.
— И требовал постоянных встреч с тобой, потому что решил: истинный убийца шарахался бы от полиции, как черт от ладана.
— Да, он хотел заставить меня так думать, — сказала Эмили. — Но ему не удалось заморочить мне голову. Ни на одну секунду.
Она подошла к открытому окну, к которому все еще была прикреплена наволочка для защиты от солнца. Потянув, сдернула ее, склонилась над подоконником и выглянула на улицу.
— Как я ненавижу это время, — вздохнула она. Время ожидания, подумала Барбара, когда сидишь в напряжении за линией фронта, чтобы координировать усилия других в соответствии с поступающими в управление донесениями. Это была ложка дегтя в нынешнем триумфе Эмили. Руководитель оперативно-следственной группы не может быть сразу во всех местах. Поэтому она сидит в кабинете, полагаясь на опыт и безошибочную работу своей команды.
— Шеф?
Эмили обернулась. В дверях стояла Белинда Уорнер.
— Какие новости? — спросила она.
— Этот азиат. Он снова пришел и сейчас внизу. Он…
— Какой азиат?
— Тот самый. Мистер Ажар. Он в приемной и хочет поговорить с вами. Или с сержантом. Он сказал, что может поговорить и с сержантом. В приемной говорят, что он вроде как не в себе.
— В приемной? — нервно переспросила Эмили. — А какого черта он околачивается в приемной? Он должен быть рядом с Кумаром. Там, где я его оставила. Я же велела ему… — Она на мгновение замолчала. — Господи! — произнесла она упавшим голосом.
— В чем дело? — Барбара мгновенно вскочила на ноги. Ажар «не в себе» и обращается к ним за помощью? Этот пакистанец был всегда так спокоен и невозмутим, что мысль о том, что он «не в себе», попросту не укладывалась у нее в голове. — Что происходит?
— Он не должен был выходить из управления, — сказала Эмили. — Он должен был находиться рядом с Кумаром до тех пор, пока мы не схватим его кузена. А я, пустоголовая дура, оставила их в комнате для допросов и забыла предупредить в приемной, что ему запрещено выходить из управления.
267 
