24 
– Подумать только, я три раза обыскивал твою комнату в поисках этих денег, – досадливо заметил Джеймс. – Где ты их хранил?
– В саду. Примерно в футе от любимой статуи Корри.
– О Господи, Джейсон, как ты догадался, какая из статуй – моя любимая?
– Это любимая статуя всех женщин.
Алекс, мать Джейсона и Джеймса, любезно пояснила Холли, не обращая внимания на пораженный взгляд мужа:
– Это большие, красивые статуи обнаженных мужчин и женщин в очень оригинальных позах, и я сказала бы, что сюжеты весьма откровенны. В прошлом веке их привез один из предков моего мужа. Настоящие произведения искусства.
– Откровенны? Каким образом? – заинтересовалась Холли.
– Я вам их покажу, – вызвалась Корри. – Крайне познавательное зрелище.
– Вы меня интригуете.
– Понимаете, там показаны все способы близости между мужчиной и женщиной…
– Близости? – встрепенулась Холли, на миг забыв о Джейсоне и Лайонз-Гейт. – Что вы хотите сказать?
– Видите ли… О Господи, наверное, сейчас не время и не место это обсуждать.
Джейсон закатил глаза.
– Аминь, – заключил муж Корри. – Забудьте о статуях.
– Говорите, они обнаженные? – не унималась Холли. – Статуи мужчин.
– М-да, – признала Алекс.
– Корри, вы можете показать мне эти статуи? Вряд ли тот слизняк, что стоит передо мной, способен выдержать сравнение с ними.
– Видите ли, откровенно говоря, это статуи вряд ли способны выдержать сравнение со слизняком. Или с Джеймсом.
– Довольно! – заревел последний.
Холли дернулась, обнаружила, что Джейсон не думает ослабить хватку, и прошипела:
– Бьюсь об заклад, вы вырыли сотню фунтов при первой же возможности и через двадцать минут проиграли все в игорном притоне.
– Мои сыновья всего однажды были в игорном притоне, – вступился Дуглас, – вместе со мной, их отцом. В семнадцать лет.
– Боже мой, Дуглас, ты даже не соизволил рассказать мне! – возмутилась Алекс. – Как бы я хотела полюбоваться этим зрелищем. Заняла бы штаны у Корри, возможно, надела бы маску, заказала стаканчик бренди…
– Тебе бы там не понравилось, мама, – заверил Джеймс. – Мужчины все до одного были пьяны вдрызг и ставили на карту огромные суммы, словно у них других забот не имелось. И будем откровенны, там ужасно воняло. Что же до владельца притона, у него был такой вид, словно он с большим удовольствием воткнет нож в живот всякому, кто не заплатит проигрыша.
– Я поняла, сэр. Просто блестяще! Вы преподали мальчикам прекрасный урок! – воскликнула Корри.
Дуглас кивнул:
– Больше всего нас влечет неведомое. Сорвите покров тайны, и увидите под ним гниль. Насколько я помню, мой отец тоже повел меня в печально известный притон примерно в том же возрасте.
– А вот моему отцу в голову не пришло отвезти меня и Мелисанду в столь познавательное путешествие. Готова держать пари, в Йорке тоже есть игорные притоны, верно, Дуглас?
– Господи, дай мне силы, – взмолился Дуглас.
Холли еще раз дернулась, но хватка Джейсона оказалась стальной.
– Все эти познавательные уроки прекрасны, но нельзя ли вернуться к делу?
– Какому делу? – переспросил Джеймс. – О, простите, совсем забыл. Вы вознамерились убить моего брата.
– Нет! – почти взвыла она. – Я хочу свою конеферму. Она моя, она принадлежит мне! Я заплатила хорошие деньги, можно сказать, высыпала их в сложенные ладони самого владельца, а не его проныры-поверенного.
– Прежде чем мы вернемся к этой теме, – вмешался граф, – я бы хотел знать, что Джейсон сделал с деньгами.
– Знаете, – медленно выговорил Джейсон, – я совсем о них забыл. Думаю, они до сих пор так и зарыты там.
– Вы забыли о сотне фунтов? Невозможно! – съязвила Холли. – Молодой человек, даже такой, у которого больше красоты, чем мозгов, просто не способен забыть о деньгах.
– Превосходно! – обрадовалась Корри. – Холли, вы вновь обрели чувство юмора.
Холли очень хотелось наброситься на нее, но Джейсон так и не разжал рук. Однако она все же сумела погрозить кулаком в направлении Корри.
– И у вас еще хватает наглости выставить меня на посмешище?!
– Вовсе нет, – невозмутимо ответила Корри. – Вы все еще жаждете уложить Джейсона на обе лопатки? Я научу вас боксировать, мисс Каррик. Ну, что вы на это скажете?
Джеймс в отчаянии всплеснул руками.
– Подумать только, видела всего один матч в двенадцать лет. И уже собирается давать уроки!
24 
