35 
Второе, что попытались сделать казаки — это сжечь сам город после разорения. Но и здесь Аллах позаботился о верных рабах своих, и разгуляться пламени не позволил. Каменные дома и глиняные мазанки, из которых в основном и состоял город, и так горят неохотно, а тут еще и дождь начался. Так что, даже деревянные кровли, и те почти не выгорели.
Но вот мертвых вернувшиеся с гор, выбравшиеся из пещер и подвалов горожане хоронить никак не успевали. Они рассказывали, что внешне очень похожие на ногайцев казаки обманом просочились в ворота, потом быстро зарезали янычарский караул, после чего понеслись по улицам, подряд вырубая всех, кто носил татарскую одежду и не успел, или не догадался поднять над головой нательный крест.
Янычары во главе со смотрителем порта заперлись в крепостном донжоне, жители в ужасе кинулись кто куда мог, а бандиты следом за ними врывались в дома, требовали золото, хватали ковры, железо, домашнюю утварь, детей. Хозяев дома совали руками, ногами, а то и головами в очаги, требуя денег и вина, насиловали дочерей на глазах родителей, нещадно рубили стариков и младенцев для устрашения взрослых. Впрочем, проведя в городе ночь, почти всех попавших в руки полонян казаки все равно зарезали. С собой забрали только молодых девок, тех, что краше, и освобожденных невольников — многие из которых тут же схватились за оружие и с дикой жестокостью убивали своих недавних кормильцев и благодетелей.
Да и чего еще ждать от неблагодарных гяуров? Обширный дворец самого Кароки-мурзы оказался не только разграблен, но и изрядно загажен и изуродован. Наружная решетка выломана, внутренний балкон обвалился в нескольких местах, кладка фонтана, в котором зачем-то жгли огонь, потрескалась. Важные свитки — письма, документы, долговые расписки разбросаны по всему дому. Сундук с золотой казной взломан и, разумеется, пуст.
Но самое гнусное — захватчики разгромили гарем. Не слышались здесь больше детские голоса, женские песни и журчание воды. Старшие из жен лежали среди обрывков тряпок, резаных ковров, безжизненные и холодные, более неспособные дарить ласку своему господину. Более молодые исчезли вовсе. А без гарема и весь дворец стал мертвым и пустым.
— Фейха! — с надеждой позвал он. — Фейха, ты меня слышишь?
Но доверенная наложница тоже не отозвалась. На миг в душе шевельнулась мысль, что это именно персиянка прибрала золото и вместе с ним подалась домой, но мурза ее тут же отбросил: куда девке с таким мешком золота среди разбойников-казаков бродить? Отнимут моментально, да еще и саму убьют. К тому же, Фейха — мусульманка. Значит, для язычников она не полонянка, которую нужно освободить, а самая обыкновенная невольница. Добыча.
— О Аллах, великий и всемогущий, — в безмерной тоске воздел Кароки-мурза руки к небу. — За что насылаешь ты на меня такие беды и подвергаешь таким испытаниям?! Чем я провинился пред тобой, о милосердный…
* * *
Казацкие лодки, пересеча Азовское море, высадили десант возле Керчи. Лихие воины захватили безмятежный город и, разорив его, взяв богатую добычу и освободив невольников, двинулась вдоль побережья, прощупывая на прочность стоящие здесь порты. Времени устраивать правильные штурмы у легко вооруженной казацкой вольницы не имелось, а потому те из поселений, что успели запереть ворота — уцелели, а те, что не смогли опознать врагов в неожиданных гостях: усатых, с бритыми подбородками, смуглых от степного солнца, одетых в стеганные халаты, опоясанных шарфами, вооруженных саблями, были разгромлены и залиты кровью.
Начиная от Балык-Кая, половина казаков пересели на коней, и двинулись вглубь полуострова сушей, вновь соединившись с флотилией у Качи, после которой пути лодок и всадников окончательно разошлись. Ладьи, глубоко просевшие от нагруженной на них добычи — общего дувана, который еще предстояло честно поделить по окончании похода, осторожно отвернули назад, на Дон, а большинство воинов, пересев на захваченных у побережья лошадей, развернувшись в широкую облавную цель, и двинулись по степи, прочесывая ее от края и до края, выжигая кочевья, истребляя басурман, захватывая огромные стада нечестивой скотины и тысячами освобождая татарских невольников.
Большинство басурман, побросав имущество, укрылись от набега в горах или попрятались в немногочисленных городах, в большинстве своем основанных еще древними эллинами. Вырубленные в толще столовых гор, напоминающих сундуки с ровными крышками и боковинами высотой в сотни саженей, эти города не нуждались в стенах — не существовало в мире лестниц, способных достать до верхнего края вертикальных откосов, над которыми возвышались дома, и не существовало катапульт, способных забросить свои снаряды на подобную высоту.
35 
