Но Бог миловал. Похоже, толстяк любил поспать и на охоту так рано не выходит.
Юля высматривала жирного коротышку с самого рассвета, надеясь застать врасплох. Но со вчерашнего дня испуг за подстреленного Варлама несколько отступил, и после того, как прозвучал пушечный залп она подумала, что татарские артиллеристы, пожалуй, куда более опасны, чем одинокий стрелок. А еще — что они ковыряются на своей батарее совершенно спокойно, и лучшей мишени просто не придумать.
Теперь каждый татарин десять раз подумает, прежде чем один раз подойдет к поблескивающим на солнце стволам. Пожалуй, ядер сегодня можно будет не бояться.
— Эй, Ефрем! — окликнула она одетого в кольчугу холопа. — Сбегай на кухню, спроси, когда завтракать будем. Думаю, я уже заслужила.
* * *
— Юля… Юленька, зар-раза, — покачал головой Тирц, наблюдавший за избиением артиллеристов с высоты холма. — Значит, жива красавица. Вот черт!
Лучница из клуба «Черный шатун» была ближайшим человеком из той гоп-компании, что сперва провалилась вместе с ним в прошлое, а потом погнала его одного зимой через дикие ливонские земли. Он не раз мечтал о том, как захватит ее усадьбу, сделает ее своей рабыней, посадит на цепь — для такого дела настоящую цепь купить не жалко, а потом будет много, много лет развлекаться с ней скучными зимними вечерами. И совсем не теми способами, что могут ей понравиться. Вот тогда-то он припомнит ей все! И то, как мерз в глухом лесу, и как отбивался от собак вонючих сервов, и то, что она всегда называла Россию великой державой. Он устроит ей такую державу, что она станет плакать при одном упоминании слова «русский»!
Однако каждый раз крепостица огрызалась слишком яростно, а обстоятельства складывались так, что навалиться всей силой на одинокую усадьбу не удавалось. Что же, если Юленька по-прежнему здесь, можно попробовать еще раз.
— Как твое здоровье, Менги-нукер? — тяжело дыша, поднялся на вершину холма Кароки-мурза, и бессильно рухнул на ковер. Султанского наместника опять мучила одышка, а под глазами появились сизоватые мешки.
— Спасибо, уважаемый Кароки-мурза, — вежливо кивнул Тирц. — Неплохо. Мечом махать пока не могу, но соображать получается.
— Я рад, Менги-нукер… Очень рад… Ко мне сейчас… Бакы Махмуд приходил… Это его янычары и пушки с нами… В походе…
— И что? — заранее скривился физик.
— У него пять пушкарей русские лучники постреляли… — на одном дыхании произнес Кароки-мурза.
— Я видел, — кивнул Тирц. — А что, разве они не знали, что на войне иногда убивают?
— Пушкари отказываются подходить к бомбардам…
— Что-о? — изумленно приподнял брови Тирц. — Как это отказываются?
— Боятся.
— Не знаю, как у вас, уважаемый Кароки-мурза, — покачал головой физик. — А у нас в армии с трусами поступали вполне определенным образом.
— У нас поступают точно так же, — кивнул осман. — Но у Бакы Махмуда имелось двадцать пушкарей при десяти стволах. Пятерых уже убили. Если мы, Менги-нукер, посадим на кол остальных, кто станет стрелять из бомбард?
— М-м… — заскрипел зубами Тирц. — Опять все наперекосяк получается. Черт, черт, черт!
Он яростно зачесал подбородок, глядя на крепость.
— Вот зараза, оставила без пушек… Вроде и есть, а вроде и нет… Выждать, что ли, еще день, и ночью поставить над ними навес от стрел? — он выжидательно посмотрел на Кароки-мурзу, потом сам же покачал головой: — Нет, не годится. Тогда что…
Он прикусил губу, всматриваясь в земляную стену, в бастионы по углам, в покачивающиеся над частоколом рогатины.
— Ага… Значит, у русских из каждого бастиона смотрит вдоль стены по две пищали. Если они дадут залп, то у нас будет несколько минут, пока их перезарядят. Одним залпом они могут покалечить, но убить не получится… — Тирц повернул голову к Кароки-мурзе, и сказал: — Думаю, пора начинать штурм. Сейчас я подведу к крепости големов. Они развалят стену и один из бастионов. Как только глиняные люди закончат разгром, пусть татары идут в атаку.
— Ну наконец-то, — просветлел лицом наместник. — А я думал, ты собираешься прятать их в овраге вечно. Тогда первыми я пошлю сотни Кара-мурзы. Он хорошо позаботился обо мне этой весной. Он сам и его воины достойны этой награды.
— Ну да, — кивнул Тирц, — кто первый ворвался в крепость, тому и лучшая добыча. — Он закрыл глаза, положил руки на колени и повернул ладонями вверх и тихо сказал: — Идите сюда…