68 
Лорд Уэверли задумчиво погладил подбородок.
— Вы его третья жена. Кэролайн была второй. Интересно, чего же она хочет? И почему не пришла к вам?
— Не знаю.
— Я хотел бы побывать там, где она покончила с собой, — объявил виконт.
Я думала, что Лоренс откажется. Он был белее снега, руки судорожно сжаты в кулаки. Разумеется, такое заявление кого хочешь расстроит! Пусть все произошло много лет назад, Кэролайн была его любимой женой, он страдал, когда потерял ее.
— Хорошо, — вымолвил он наконец, — будь что будет.
Джон, Лоренс и я проводили лорда Уэверли в северную башню. В конце западного крыла оказались прихотливо извивающиеся узкие ступеньки, уходившие куда-то вверх… вверх… и кончавшиеся узкой дверью, пружины которой завизжали, как разгневанный дух, когда мой муж открыл ее. В круглой комнате стояла древняя кровать с ветхими занавесками. У изножья возвышался комод. Больше ничего.
— Я так и не смог приказать слугам, чтобы навели здесь порядок, — прошептал Лоренс. — Эта мебель более старая, чем дубы в роще. Не знаю, кто здесь жил, но если его дух до сих пор не покинул комнату, не вижу причины его тревожить.
Он подошел к высокой двери и попытался ее отворить. Она ответила заунывным стоном. За ней оказался неширокий полукруглый балкон, с каменными перилами высотой фута три. Я подошла к перилам и глянула вниз. Прямо под балконом проходила вымощенная камнями дорожка. По моей спине пробежали мурашки. Она взобралась на перила и прыгнула.
Я закрыла глаза. Ах, Кэролайн, как мне жаль!
— Я нашел ее.
Я резко обернулась. Позади стоял Джон.
— Вон там, — показал он, — на втором камне. Там все еще осталась кровь. Не сходит, как ее ни отскребали. Помню, когда увидел ее, подумал, что она спит. И только когда перевернул… кровь… столько крови!
— Как ужасно, — пробормотала я. — Вы были тогда совсем ребенком. Должно быть, нелегко пришлось.
— Кэролайн было еще труднее, — вздохнул Джон и отвернулся.
Я взглянула на лорда Уэверли, который с хмурым видом осматривал комнату.
— Я должен был бы почувствовать кошмар ее последних мыслей, но этого не случилось. Видите ли, когда мужчина или женщина решают покончить с собой, решение дается им с огромным трудом. Они обуреваемы страхом, муками, сомнениями, болью. Не так-то легко убедить себя в том, что смерть предпочтительнее жизни, но в этом случае я ничего не ощущаю. Совсем ничего. Странно. Обычно я очень восприимчив к подобным вещам.
— Сэр, — вмешалась я, — Кэролайн была не в себе. Возможно, ее разум окончательно затуманился. Для нее самоубийство было спасением.
— Вероятно, вы правы, — пробормотал он, продолжая хмуриться. Потом вдруг повернулся к моему мужу и рассмеялся:
— Думаю, Лоренс, один из ваших отдаленных предков пользовался этой кроватью, чтобы развлекать соседских дам. А может, держал в этой комнате любовницу, которую прятал от жены. Конечно, это лишь предположение.
— Это мог быть Лейланд Линдхерст, — вспомнил Лоренс. — Мой прадед. Его репутация не выдерживала никакой критики. Он прожил долгую жизнь и, если верить свидетелям, перешел в мир иной с улыбкой на устах. Я покажу вам его портрет, Энди. Скажете, выглядит ли он, по вашему мнению, наказанием Божьим и бичом всей округи.
Лорд Уэверли повернулся и вышел из комнаты. Я услышала на лестнице его удаляющиеся шаги, еще раз посмотрела вниз и вздрогнула.
— Пойдемте, Энди, — попросил Лоренс. — Здесь у меня мороз по коже, а сердце уходит в пятки, несмотря на все забавные и крайне порочные теории насчет этой проклятой кровати.
Я отлично поняла, что он имеет в виду. Поняла и посочувствовала.
— Мне очень жаль, сэр, — снова прошептала я и взяла его за руку. Несчастная Кэролайн.
Я не собиралась высказывать мнение о бывшем графе и его непристойных похождениях.
Джон спустился вместе с нами.
После обеда мы с Джорджем решили прокатиться верхом, и я попросила Ракера оседлать Малютку Бесс. Но тут появился Джон и очень удивился, увидев меня:
— Я думал, вы уединились с Джудит и мисс Джилбенк. Или с мисс Крислок. По-моему, она вас искала.
— Я со всеми повидаюсь позже. Сначала немного проветрюсь. Хочется прояснить голову.
— Интересно, что творится в вашей голове, — криво усмехнулся Джон, — если она нуждается в проветривании?
Я вспомнила о проклятых письмах, о том зернышке страха, которое пустило во мне крепкие корни, и отвернулась.
Мы оставили Малютку Бесс во дворе и пошли к загону за Буйным. Он увидел нас и, клянусь, долго колебался, выбирая, к кому подойти сначала: переводил взгляд с меня на Джона, потряхивая густой гривой.
68 
