46 
Один быстрый рывок, от которого боль пронзила раненое плечо, — и Маркус уже лежал на Рафаэлле, прижимая губы к ее виску.
— Не двигайся, понятно? Даже не думай шелохнуться. Это уже не игрушки.
Маркус пригнул голову как раз в ту секунду, когда еще одна пуля просвистела над ним в полуметре от головы. Надо было увести Рафаэллу, но они находились на открытом пляже. Стреляли из джунглей в десяти метрах от них, и единственной преградой между ними и убийцами были камни. Но что из этого? Человеку с ружьем стоит всего-навсего выйти из зарослей, посмотреть им в глаза и хладнокровно застрелить их. Куда же деваются все эти курортные охранники, когда они действительно нужны?!
И тут до Маркуса донеслись самые приятные в тот момент для слуха звуки — голоса подвыпивших отдыхающих, которые смеясь, с песнями приближались к ним по пляжу.
— Эй, ребята, давайте искупаемся!
— Тогда твой приборчик съежится еще больше, Кроули. Он ведь совсем исчезнет под водой!
— А как насчет?.. Эй, а это еще что такое? Смотрите-ка, парень трахает девчонку прямо на пляже!
Раздались пьяные смешки и громкие комментарии. Маркус ухмыльнулся. Он поднял голову и взглянул в глаза Рафаэлле.
— Благодаря этой пьяной компании мы спасены. Я был готов к геройскому поступку, но меня опередили. Взгляни, они в полном восторге.
— Эй, парень, да ты же в брюках! Ты что же, собираешься осчастливить ее, не снимая штанов?
— Рассказать им, как это делается?.. Ладно, не сейчас.
Маркус обернулся и взглянул на парня. Тот стоял абсолютно голый и показывал пальцем на Маркуса. Позади него хихикала голая девушка. Подтянулись четверо отставших, полураздетых каждый на свой манер, Маркус с радостью расцеловал бы их всех. Одна женщина так напилась, что намотала на шею бюстгальтер и вот-вот могла удушить себя.
Маркус, приподнявшись на локтях, проговорил:
— Спасибо, ребята. Мы с подружкой искупались бы с вами, но у нее только начались месячные…
— Ну и что, океан-то большой.
— Идиот, это не океан, а Карибское море!
— Вы правы, — произнес Маркус скорбным голосом, — но у нее к тому же судороги.
Рафаэлла забилась под ним, пытаясь высвободиться.
— Ей просто захотелось немного потискаться, а купаться она не хочет.
Тут Маркус засмеялся, скатившись с Рафаэллы, поднялся на ноги и протянул ей руку.
До него донеслись громкие реплики компании, затем та женщина, на шее у которой болтался лифчик, с визгом бросилась в море.
— Пошли, — тихо проговорил Маркус, — надо уходить отсюда, пока им не взбрело в голову затащить тебя в воду. Они и не посмотрят, что у тебя месячные.
Он схватил ее за руку и потащил за собой, на мгновение обернувшись, чтобы помахать на прощание своим невольным спасителям.
Рафаэлла пребывала в состоянии легкого шока. Она прекрасно поняла, что с ними произошло, и пыталась заставить себя расслабиться, успокоиться и дышать глубоко.
— Прошу прощения за случившееся, — проговорил Маркус, но она продолжала смотреть прямо перед собой. — Ты в порядке?
— Да, в полном порядке. Просто ты — преступник, и кто-то пытался убить тебя, а мне всего-навсего повезло: я оказалась поблизости и смогла поучаствовать В кровопролитии.
— Не было никакого кровопролития. И не надо делать из меня козла отпущения.
Рафаэлла вдруг почувствовала, что продрогла насквозь.
— А я и не делаю. Я сильнее тебя, ты — скотина.
Когда они подошли к вилле Маркуса, Рафаэлла, поняв, где они, мгновенно повернула назад. Маркус схватил ее за руку, быстро отпер замок и протолкнул Рафаэллу внутрь.
— Не будь дурочкой. Тебе просто необходимо немного бренди, а на твоей вилле его нет и в помине.
— Нет, есть, — возразила Рафаэлла, но все же последовала за Маркусом.
Все здесь выглядело ультрасовременно, совсем не так, как на ее вилле. Преобладали темные тона, мебель была сделана из стекла, меди и кожи, но, как ни странно, казалась уютной и довольно комфортной. Рафаэлла следила, как Маркус наливал ей бренди, потом с улыбкой подошел и, взяв ее пальцы, вложил в них бокал.
— Мне у тебя не нравится. Все поддельное, фальшивое, пластмассовое: словом, пустое, как ты сам.
— Это все? Благодарю.
— Терпеть не могу медь, стекло, весь этот хром и скучные цвета.
— Эй, все еще злишься? Ладно, иногда я тоже начинаю все это ненавидеть. Хотя предпочитаю такую мебель диванам в стиле Людовика Шестнадцатого.
Голос Маркуса изменился, теперь в нем не было и тени издевки, а только мягкость и спокойствие.
46 
