55 
— Ты смотри, до заморозков добраться успей, — придержав ненадолго коня, посоветовал ему Василий Ярославович. — В телеге ведь ночуешь, как бы не застыл.
— На все воля Божья, батюшка боярин, — перекрестился холоп. — Коли пожелает — то и завтра мороз случится. Не захочет — и до Рождества дождики будут лить. Ты не беспокойся, Василий Ярославович, доеду. Не впервой.
— Поосторожней все же, — попросил его Лисьин. — Топор есть?
— Как же без него в пути, батюшка?
— Тогда езжай. В усадьбе роздых получишь.
Верховые помчались дальше, одолевая километров по восемьдесят за день. Ржев, Бобровка, Нелидово. На третий день с неба посыпался мелкий противный дождь, тут же превратив тракт в грязное месиво. К счастью, не очень глубокое, меньше чем в ладонь. Брызг, пачкотни много — но ни ноги скакунов, ни колеса многочисленных повозок в грязи не вязли.
— Хлеб в такую погоду не убрать, — недовольно поглядывал на небо боярин. — Не высохнут снопы. Погниет все в поле. Скорей бы домчаться!
Но раскисший путь отнюдь не добавлял путникам скорости. Только на девятый день они добрались Великих Лук. Уже темнело, и Василий Ярославович решил заночевать на подворье. Заодно и приказчика проверить.
Здесь все было в порядке: никого постороннего, камнеметы и припасы на месте, в амбарах — все учтено и разложено. Афанасий на все вопросы отвечал толково, не путался, глаза не прятал. Настроение после этого у боярина поднялось, и он даже выпил с приказчиком вина, не пожалев для хорошего работника дорогой мальвазии. А поутру путники увидели теплое яркое солнышко и совершенно чистое небо, словно и не поливало их дождем полную седьмицу без перерыва. Они поднялись на коней, вскоре выехали из города, перешли на рысь — и уже через два часа спешились во дворе усадьбы.
— Ну наконец-то! — встретила на крыльце своих мужчин Ольга Юрьевна. — А я уж испереживалась. Нет и нет вас, нет и нет. Уж не знала, чего и думать. — Она обняла мужа, прижавшись к нему на несколько мгновений, потом поцеловала в лоб Андрея: — Вернулся, чадо мое. Ой, а чего это ты обрился весь?
— А ты как думаешь, матушка? — хмыкнул Василий Ярославович.
— Я? — чуть отступила женщина. — Для почета, верно? Молод ведь он. Да и надела своего нет.
— Боярин Андрей Лисьин ныне имя нашего сына. По велению государя и общему боярскому одобрению в переписные листы включен он как боярин, и жалованье ему на том положено в двенадцать рублей без службы![27]
— Боярин ты мой, — опять обняла Зверева хозяйка, сняла тафью, погладила покрытую мелким ежиком голову. — Колется… Боярин…
— Вечером ради такого дела пировать указываю всем, без исключения. А коли провинности у кого — прощаю! — объявил Василий Ярославович. — Праздник у нас, молодой Лисьин боярином стал. А сейчас вели баню стопить. Неприятная ныне была дорога. Промокли все насквозь.
Вопреки обычному, за стол они с дороги не сели. А чего садиться, коли только что, почитай, завтракали? Андрей поднялся к себе, скинул епанчу, ферязь, растянулся на перине.
— Боже мой! Мягкая постель! Кажется, я уже и забыл, что это такое.
— Доброго тебе дня, Андрей Васильевич.
— Боярин Андрей Васильевич, Варенька, боярин, — поправил девушку Зверев, рывком поднялся, обнял ее и крепко поцеловал в губы. — Никак, навестить решила?
— Матушка Ольга Юрьевна постель велела застелить. Разобрана была, пока вы в отъезде…
— Ну вот, — усмехнулся Андрей. — Все в делах, в делах.
Он поднялся, нашел среди вещей сверток с платком и протянул Варе:
— Вот, это тебе.
— Ой, боярин… — ахнула она, развернув узорчатую ткань. — За что же милость такая, Андрей Васильевич?!
— Просто подарок. — Зверев опять привлек к себе девушку, стянул с ее головы платок и пригладил волосы. — Подарок.
Первый день, как обычно, практически пропал. Пара часов минуло, пока истопилась баня, еще столько же холоп и двое бояр отогревались в парилке после долгого пути, половину которого пришлось одолевать в мокрой одежде. После бани был обед, который к вечеру перешел в пышный богатый пир, завершившийся только поздно ночью.
Зато утром Андрей смог впервые за минувший месяц взять лук и пойти на берег озера к уже похожему на мочалку березовому пню. Что бы там ни говорили, будто раз полученный навык остается навсегда — но если его постоянно не подкреплять, то через годик за двести метров не то что в человека, в лошадь не попадешь.
55 
