Особенно,... 
76 
Рорик придерживал Мирану за плечи, убрав волосы с покрытого испариной лица. Он чувствовал, как ее тело содрогалось от рвотных позывов.
Ее выворачивало до тех пор, пока, совершенно обессиленная, она не упала ему на грудь.
– Может, причина в том, что ты ела, – сказал Рорик. – Тогда другие тоже должны испытывать недомогание. Лежи спокойно. Я принесу немного воды, чтобы ты прополоскала рот. Не двигайся, Мирана.
Вернувшись, он приподнял ее и медленно поднес к ее губам деревянную чашку с водой. Мирана прополоскала рот, выплюнула воду и сделала небольшой глоток. Боль не заставила себя долго ждать, и Мирана застонала.
– Аста тоже больна, – произнес он. – Больше никто. Мирана молчала. Боль была настолько сильной, что ей хотелось умереть. Она закрыла глаза, ее голова покоилась на его груди.
– Я перенесу тебя в мою спальню. Родители будут спать в наружных покоях.
«Оттуда мне будет труднее сбежать», – на мгновение мелькнуло у нее в голове и тут же забылось. Спазм повторился с новой силой, и Миране показалось, что она умирает. Такую сильную боль вряд ли кто-нибудь мог вынести. Мирана даже не представляла, что такое бывает.
Приступы боли не отпускали ее всю ночь, повторяясь вновь и вновь. В каком-то забытьи Мирана поняла, что рядом с ней мать Рорика. Она поднесла к ее губам чашку и попросила выпить. Это был лечебный отвар, который должен был остановить болезненные спазмы желудка и успокоить ее. У Мираны мелькнула мысль, что Тора дает ей яд, от которого она уснет навеки, но ей уже было все равно. Она послушно выпила отвар. Он был кислым на вкус и напоминал прокисшее молоко, но боль прекратилась, и Мирана заснула. Она спала до тех пор, пока ее не разбудил очередной спазм в желудке.
На этот раз возле кровати сидела старая Альна. Она обтирала ее лицо куском прохладной влажной ткани, и это приносило некоторое облегчение. Старуха развлекала Мирану рассказами о том, что вскоре женщины займутся приготовлением сыра, о том, что благодаря дождю, лившему последние несколько дней, быстро поднялись и заколосились посевы, о Скулле, который так высок, что запросто мог бы прогуливаться между рядами ячменя и, размахивая руками, отпугивать птиц и зверей. Мирана слушала ее болтовню и недоумевала, почему Альна так ухаживает за ней. Это казалось ей бесполезным, она была уверена, что скоро умрет.
Проснувшись однажды, Мирана ощутила, что она парит над своим телом, чувствуя себя необыкновенно легкой, невесомой, как облачко или морской ветерок. Она испытывала чувство какой-то странной пустоты, ей хотелось наполнить себя чем-то, что придало бы ей такую же тяжесть, как прежде. Через некоторое время она вновь почувствовала себя в собственном теле, и ей захотелось умереть от невыносимых, выворачивающих внутренности спазмов.
Рорик не отходил от нее. Когда бы она ни проснулась, он либо лежал рядом на кровати, либо тихо разговаривал с кем-то. Он легонько растирал ей спину, массировал живот, поддерживал, когда после очередного приступа рвоты ее начинало трясти и она без сил падала ему на руки. Время от времени спазмы прекращались, но с прежней силой повторялись снова и снова. Мирана чувствовала, что с каждым разом становится все слабее, ее воля к жизни таяла на глазах, у нее больше не было сил противостоять мучительным натискам боли.
На заре Мирана погрузилась в глубокий сон, ее голова бессознательно покоилась на груди Рорика. Проснулась она в полдень. Она лежала не шевелясь, боясь вызвать очередной болезненный спазм, но он не последовал даже через некоторое время. Она была очень слаба, болели ребра и мышцы живота. Не было больше ни сил, ни воли. Она ощущала себя дряхлой старухой, намного старше Альны. Единственное, чего ей хотелось, так это спать.
Мирана с трудом открыла глаза на звук, донесшийся от входа. Это был Рорик.
– Я принес мясной бульон, его приготовила для тебя Утта. Она сказала, что ее мама очень любила мясной бульон, это было единственное, что она могла есть без рвоты, перед тем как умерла, – сказал он.
Мирана приподнялась на постели. Это отняло у нее много сил. «Мы же теперь не сможем бежать», – вдруг мелькнуло у нее в голове.
Рорик поставил ей на колени большой деревянный поднос. От миски с бульоном исходил восхитительный аромат.
– Хочешь, я покормлю тебя? – спросил Рорик.
– Нет, – ответила Мирана, забирая у него ложку. Зачерпнув бульон, она выронила ее из рук. Ее рука дрожала, на лбу выступили капельки пота. Взяв ложку, Рорик помог ей откинуться на подушки. Мирану удивила его необычайная нежность, но она не промолвила ни слова. Он был совершенно не тем, каким казался накануне.
76 
