15 
— Сегодня меня посетили двое братьев. Господин. Они поручили мне совершить подвиг на благо Святого престола. Свершив его, я смогу занять новый, высокий пост в Риме, мои возможности станут безграничными, я смогу принести тебе намного, намного больше пользы, Лучезарный. Царствие твое приблизится на много лет, а волю твою станут исполнять миллионы преданных рабов.
Новая капля упала на бронзовое острие, но на этот раз она не утекла в отверстие, а скатилась в сторону. Епископ склонился вперед. По центру столик был разделен на две равные части «Jа» и «Nein», a по самому его краю шла череда букв и цифр. Капля явно направлялась в сторону буквы «W», не добежав до нее нескольких дюймов. Хозяин замка в напряжении ждал.
Кап! — на этот раз влажная полоска указала на букву «А». Затем на «Н», на «R», снова на «Н». На букву «Е».
— Wahrhe… — задумчиво пробормотал епископ. Еще две капли — и ответ Лучезарного стал совершенно ясен: «Wahrhein», «Правду». Истинный повелитель Земли желал знать правду.
Епископ, откинувшись к стене, пригладил волосы. Какую «правду»? Неужели Лучезарный подозревает его во лжи? Но этого не может быть! Он всевидящ, и не может не знать о каждом произнесенном сегодня в замке слове. Тогда что?
Хозяин замка закрыл глаза, вспоминая последние фразы. Он обещал Господину, что сможет занять высокий пост в Риме и получит новые возможности в служении. Разве это ложь? Ведь сможет… Но в этот миг епископ успел заметить ускользнувшую в потаенные уголки сознания мыслишку, цепко ухватил ее своим вниманием, и сразу понял, что ложь все-таки была. Очень трудно заметить обман, когда стараешься обмануть сам себя, но Лучезарный отнюдь не всемилостив, а потому, служа ему, нужно уметь смотреть правде в глаза.
— Я солгал тебе, Господин, — покорно склонил голову епископ Дерпта. — Я стремился занять высший пост не из желания лучше служить тебе, а теша свою непомерную гордыню. Мне захотелось стать столь же сильным и могущественным, как сам Наместник. Я хотел получить награду Церкви только для себя. Ты волен наказать меня, Лучезарный. Я с радостью приму любую кару из твоих рук.
Кап! — крохотная порция воды упала точно на острие и исчезла в отверстии.
Правитель западных берегов Чудского озера с явным облегчением вздохнул.
— Нужно ли мне выполнять поручение Святого престола, Лучезарный?
Очередная капля, отклоненная неощутимым ветерком, сорвалась с каменного острия и, пролетев мимо лезвия, со звонким чмоканьем разбилась о буквы «Ja».
* * *
Утренние лучи осеннего солнца согрели в этот день и холодное северное море, — которое жители Европы привыкли называть Балтийским. Здесь, разбивая податливые хлопья высоким носом, переваливался с волны на волну под огромным полосатым парусом одномачтовый когг. Больше всего это судно напоминало две крепостные площадки с высокими деревянными зубцами, соединенные между собой не врытой в землю стеной, а пузатым, с высоким форштевнем и выбеленной палубой, корабельным корпусом. На передней башне, напряженно всматриваясь в туман, стояло трое арбалетчиков в плотных куртках из толстой бычьей кожи, а на задней, рядом с рулевым веслом, ожидали прибытия в порт Гасполя благородные господа, разодетые в тяжелые шерстяные платья одинакового покроя, хотя и разного цвета. На головах их красовались одинаковые шапероны, сквозь разрезы в рукавах проглядывали руки, прикрытые одинаково пышными рукавами одинаково белых рубашек, а руки их сжимали одинаковые тонкие трости, овальные ручки которых явственно выдавали наличие под деревянной оболочкой острого потайного клинка. Ничего не поделаешь, мода. Мода на перевернутые капюшоны с хвостами настолько длинными, что надев шаперон на голову, его хвост приходится заправлять за широкий матерчатый пояс; мода на не менее длинные рукава — длинные настолько, что по бокам приходится делать разрезы для рук; мода на туфли с длинными острыми носками, хотя носить их можно только на кораблях, в домах, на чистых улицах далеких азиатских городов; мода на длинные волосы, длинные завязки для кошельков, длинные подолы платьев. Мода на трости с потайными клинками — хотя какие же они потайные, если есть практически у каждого зажиточного горожанина? Все это далеко не всегда оказывалось удобным и практичным, но тут уж ничего не поделаешь: хочешь быть красивым — терпи.
Последний каприз моды привел к тому, что даже дворяне, имеющие полное право на открытое ношение оружия, на длинные мечи, секиры и кинжалы тоже начали носить изящные тросточки с тонкими стальными лезвиями внутри. Именно поэтому пожилого ганзейского купца Рогнета Горова из Риги ничуть не удивило, что барон Анри дю Тозон, французский дворянин, ученый, доктор наук Болонского университета не носит на боку ни палаша, ни шпаги, а обходится точно такой же тростью, что и у него самого. Торговцу, везущему в трюмах корабля почти полсотни постав великолепного английского сукна, льстила вежливость и внимательность, с которой относился к нему благородный собеседник, и он изо всех сил стремился ответить тем же — стараясь, однако, сохранить достоинство и не сорваться на заискивание.
15 
