141 
— Именно. Нет на свете другого человека, кроме тебя, который сумел бы понять, что я имею в виду. Кем бы я стал, если бы сломя голову скакал вперед и топтал подковами людские жизни, потому что я верховный принц и имею право на это? Если бы я был всего лишь Роханом — правителем Пустыни, то мог бы попытаться делать все, что мне нравится, ибо существовал бы на свете некто более могущественный, который при желании мог бы остановить меня. Но теперь такого человека нет. — Он закончил свою тираду, насмешливо пожав плечами: — А перечень достоинств героя не предусматривает колебаний в вопросе о том, как пользоваться данной ему властью.
— Я представляю себе героя совсем по-другому, — тихо сказала она. — Вот он, сидит передо мной.
— Ты, любовь моя, слишком пристрастна.
— Еще бы, — готовно согласилась она. — Но временами поглядывай на тех, кто окружает тебя и видит в тебе пример для подражания. Посмотри на сына, который боготворит тебя. Рохан, если быть героем значит находить в себе смелость пользоваться властью не по собственному произволу — значит, ты и есть герой, любимый.
Он снова пожал плечами.
— То, что ты называешь смелостью, здесь выглядит как трусость… Но все эти разговоры не дают ответа на вопрос, где же искать отца Масуля.
— А разве мы говорили об этом? — нежно спросила она. Он едва заметно улыбнулся; эта улыбка исчезла прежде, чем успела добраться до его губ.
— Думаю, что нет. На самом деле мы говорили о том, как схватить и казнить Масуля, не дав ему открыть рта. Еще до того, как нам понадобятся показания его отца.
Он опустил глаза на нож — нож меридов, от которого это древнее племя убийц и получило свое название: «нежное стекло» и внезапно бешено метнул его. Мгновение спустя нож затрепетал в деревянном столбе на противоположном конце шатра.
— Ко всем чертям споры о власти! Сьонед, даже если мне придется наплевать на собственные законы, я выкорчую этих убийц и казню их — если понадобится, своими собственными руками. Поль не будет всю жизнь оглядываться, боясь получить в спину нож мерида!
Сьонед долго смотрела на нож. Ей стоило большого труда оторвать взгляд от все еще подрагивавшего клинка и перевести его на мужа.
— Тогда сделай так, чтобы Мийону было выгодно выставить их из Кунаксы.
— Что ты предлагаешь? — горько спросил он.
— Дать ему что-то взамен. Лучше всего, чтобы это заодно мешало ему поддерживать Масуля.
— Например?
Она хладнокровно вытащила из столба нож меридов и взяла его так, что стеклянное лезвие отразило дневной свет.
— Натрави на него Чиану, — сказала она.
ГЛАВА 17
Как и ее отец, Пандсала не верила в разговоры. Она предпочитала действие.
Принцесса-регент сидела в расписанной кричащими красно-желтыми полосами палатке Лиелла и с каждой секундой все больше злилась, что ее заставляют ждать. К тому моменту, когда ее наконец допустили к сводной сестре, Пандсала готова была рвать и метать. Необходимость сдерживаться только добавляла ей ненависти к этой надменной красавице, которая встретила принцессу самой широкой и самой фальшивой из своих улыбок. Из всех родных и сводных сестер Киле следовало умереть первой. Пандсала жалела, что не казнила ее много лет назад.
— Пандсала! Надеюсь, тебе не пришлось слишком долго ждать. Мои оруженосцы лишь минуту назад сообщили, что ты здесь: они ненавидят прерывать нас с Лиеллом, когда мы остаемся наедине. — Киле чмокнула воздух около правой щеки Пандсалы. — Если бы ты знала, как я завидую тому, что ты не замужем! Таких женщин никто не упрекнет в том, что они не уделяют внимания мужу и детям.
Пандсала уклонилась от объятий, поклявшись не забыть Киле и эту шпильку насчет отсутствия у нее мужа и детей.
— Извини, что оторвала тебя, — через силу произнесла она.
— Не за что. Мы с тобой так давно не беседовали… Может, приказать подать пару лошадей и отвезти тебя в город? Я бы показала тебе дворец, а потом мы могли бы слегка закусить. Этот дворец — место весьма странное, но мне удается сделать его если и не красивым, то, по крайней мере, удобным для жилья.
Пандсала на мгновение задумалась, не стоит ли помучить Киле, заставив сестру теряться в догадках о цели ее визита затем решила, что ей самой не хватит терпения.
— Боюсь, придется отказаться от удовольствия побывать у тебя дома, Киле. У меня к тебе неприятный разговор.
— Да? — Киле указала на кресла. — Чем я могу помочь тебе, Пандсала?
141 
