Особенно,... 
56 
Холлис отнюдь не рвалась знакомиться с Андри и не пыталась сделать его своим союзником. Наоборот, когда она зимой вернулась из Кадара, то какое-то время сознательно избегала его. Андри чувствовал себя оскорбленным, но однажды ему пришло в голову, что Холлис просто нервничает, боится разочаровать его своим отнюдь не благородным происхождением и не подходит из страха, как бы юный лорд не подумал, что безродная фарадимка хочет подольститься к нему. Андри покачал головой, удивляясь непостижимой женской логике, и отправился на поиски. В тот же день все решилось само собой, и немалую роль тут сыграла первая фраза Андри, которая заставила Холлис сначала обомлеть, а потом рассмеяться: «Так это ты и есть „Гонец Солнца», на котором хочет жениться мой брат?» Молодая женщина честно созналась в том, что действительно испытывала трепет, и они моментально стали друзьями, которых объединяла не только любовь к Мааркену.
Вот поэтому она и ворчала на него, как старшая сестра.
— Ах, не голоден? Чем это ты сыт, интересно? Пищей духовной? Собираешься сидеть здесь и предаваться великим думам? Живо причешись, и пошли в столовую!
Он недовольно встал, иронически поклонился в пояс и насмешливо сказал:
. — Бедный мой брат! Когда он женится на тебе, ему останется уповать только на помощь Богини!
— Пусть Богиня поможет той бедной девушке, которая выйдет замуж за тебя\ — бойко ответила Холлис, приглаживая ему волосы. — Пошли скорее! Ты ведь не хочешь пропустить представление новичков, правда?
— Ой! Конечно, нет. Я совсем забыл, что оно будет сегодня вечером. Спасибо, что зашла за мной, Холлис. Я люблю смотреть, как они впервые кланяются Андраде. — Когда они вышли из комнаты и начали спускаться по лестнице, юноша продолжил: — Даже я, знающий Андраде всю свою жизнь, ужасно боялся в тот вечер! Я всегда пытаюсь улыбаться этим беднягам, чтобы они видели хотя бы одно дружеское лицо. Но не знаю, много ли проку от одной улыбки.
— Немного, — признала она. — А я вообще родилась и выросла здесь, но когда нас вели отдавать первый поклон, коленки у меня так стучали друг о друга, что потом месяц синяки не сходили!
— И сколько их будет сегодня?
— Шесть. Уриваль, говорит, что еще примерно шестерых должны привезти сюда до конца лета. Мы рассчитываем на двадцать человек в год, но бываем счастливы, если набирается хотя бы десяток.
Они миновали площадку и вышли на следующий лестничный марш. Здесь ступеньки были устланы ковром, не в пример верхним этажам; это означало, что они приближаются к парадным залам крепости. Последняя реплика Холлис заставила Андри покачать головой.
— Я одного не могу взять в толк: почему даже те родители, которые подозревают, что их дети обладают даром, не торопятся как можно скорее отправить их сюда?
— Твой отец не собирается заставлять тебя пахать землю или торговать в лавке,, — объяснила она. — Один твой брат будет править Радзином, а второй станет рыцарем… и женится на какой-нибудь богатой землевладелице, — чуть грустно добавила она.
— Тем лучше. Тогда Мааркен сможет жениться на той, кого любит, — твердо сказал ей Андри. — Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Это ведь касается и женщин тоже, правда? Они нужны, чтобы вести хозяйство, торговать или выдавать их замуж за нужных людей, приобретая себе новых союзников. Все это скверно. Надо, чтобы они приходили и ни на что другое не обращали внимания.
— У людей есть и другие обязанности, так что как посмотреть… Кроме того, несчастные умирают от страха перед Андраде: боятся, что их в любой момент могут выгнать отсюда.
— Ну, раз они сами не хотят, то и не надо. Но я все равно не понимаю, как человек может не хотеть стать «Гонцом Солнца».
Спустившись по лестнице, они оказались в длинном, широком и высоком коридоре, на одном конце которого находилась трапезная, а на другом — архивы, библиотека и классные комнаты. Андри и Холлис оказались одними из последних; торопясь пройти в зал, они увидели в окне сбившихся в кучку четырех мальчиков и двух девочек, с широко открытыми глазами слушавших «Гонца Солнца», который учил их, как следует кланяться леди Андраде. Девочки и один из мальчиков были не старше тринадцати зим; остальным было лет по пятнадцать-шестнадцать. Самым высоким из них был красивый, самоуверенный юноша е черными как ночь блестящими волосами и глубокими серо-зелеными глазами. Он холодно встретил улыбку Андри и не ответил на нее, но зато смерил Холлис оценивающим и одобрительным взглядом самца, который догадывается о своей привлекательности и умеет пользоваться ею. Да, он знал себе цену и держался с таким высокомерием, что это удивило Андри. Но еще больше его удивил слабый румянец, выступивший на щеках Холлис.
56 
