... 
44 
– Это сентиментальная история, но, возможно, она не так плоха, как ты думаешь. Я же говорил тебе, что я стал Ле Корбо только на одну ночь?
– Да.
– Когда я весной вернулся в Англию, то обнаружил, что здесь действует разбойник, который назвался Вороном. По-французски это звучит «рейвен». Кроме того, он разбойничал на дорогах неподалеку от моего дома. Даже в его облике был намек на нашу семью, хотя большинство людей и не заметили бы этого. В Сент-Рейвенз-Маунт есть портрет моего прадедушки в точно таком же костюме, как, рассказывают, носит Ле Корбо.
– Боже мой, как он мог узнать об этом?
– Это один из тех вопросов, которые я хотел бы задать ему. Почти все лето я расследовал это дело и в конце концов нашел его логово – полуразрушенный дом в полумиле от «Ночной охоты», будь прокляты его наглые глаза! Извини!
– Могу представить себе твое возмущение. И что, ты загнал его в ловушку? Поймал?
– Нет, он покаялся раньше. Но я уже нашел нечто, что изменило ситуацию.
– Что же? Не дразни!
Он ухмыльнулся:
– Что ж, эта история достойна пьесы, а я считаю себя неплохим рассказчиком. И у нас есть несколько часов. В этом доме я нашел сундук, в котором были письма и некоторые вещи. Эти вещи служили доказательством связи с моей семьей. В частности, пропавшее семейное обручальное кольцо.
– Разве оно не принадлежало твоей тете?
– Да, но, очевидно, она отказывалась носить его. Это массивное кольцо с большим сапфиром в форме звезды. Ему более двухсот лет. Прекрасное кольцо, но старомодное.
– И оно оказалось у разбойника? Украдено? А твой дядя не говорил о его пропаже?
– Нет. В отношении своего имущества он был педантичен. Каждый год составлялась опись, и особая опись была сделана после смерти моей тети. До 1790 года кольцо числилось в списке драгоценностей, хранящихся в запертой сокровищнице в Сент-Рейвенз-Маунт. После этого оно занесено в список личного имущества герцога – то есть его уже никто не мог видеть.
– Значит, в 1790 году твой дядя отдал его кому-то? – спросила Крессида, очарованная тайной. – И теперь оно у разбойника. Кто же он?
– Жан-Мари Бурро, так, кажется, его зовут. Обнаружив кольцо, я решил, что должен прочитать письма. Они написаны по-французски, но я хорошо знаю этот язык. Из них следует, что у моего дяди была любовница в Париже – это неудивительно – и в 1791 году у него родился сын Жан-Мари. Представляю, в какую ярость пришел герцог. Наконец-то у него родился сын, но этот сын все равно не может унаследовать титул.
Карету снова тряхнуло. Крессида удержалась на месте, но одна из свечей потухла. Сент-Рейвен снял с крючка ножницы, обрезал фитиль и затем зажег его, поднеся к горящей свече. Крессида не могла не заметить и не оценить изящество и ловкость его рук.
Она никогда не думала, что настолько впечатлительна.
Трис снова устроился на сиденье.
– Казалось, это еще одна гримаса судьбы. Жена герцога была здорова, родила шесть прекрасных дочерей. Он хотел сына. И затем, как говорил дядя, эта проклятая женщина прожила так долго, что он был слишком стар, чтобы жениться еще раз.
– Кажется, это был отвратительный человек.
– Возможно, – сказал он сухо.
Инстинктивно Крессида коснулась его руки. Тут же она поняла, что это было неосторожно, но было слишком поздно. Он взял ее руку и накрыл своей ладонью.
– Ты дрался? Снова? – спросила она, разглядывая ссадины на его руке.
– У меня нет такой привычки. По крайней мере если не считать спарринга.
– С кем ты дрался в Стокли? С Крофтоном?
– Увы, нет! Это был Веселый Роджер. Не спрашивай о подробностях.
Ее так и подмывало расспросить его, но она выучилась кое-чему за эту ночь. Однако ей хотелось заплакать от сожаления, что он постоянно переходил к грубому, неподобающему поведению.
– Ну, если ты дрался не из-за женщины… – Она содрогнулась, с ужасом уловив в своем голосе кокетливые ноты.
Улыбка снова заиграла на его губах, глаза заблестели.
– Ревнуешь?
– Нет!
Он удивленно поднял брови.
– Ну хорошо, немного. Ведь сегодня ночью ты был моим партнером на маскараде.
– И все еще остаюсь им… – Он поцеловал ее руку. – Рокселана…
Крессида чувствовала волнение. Как она могла подумать, что страсть умерла, опасность прошла? Одно касание, один взгляд – и она снова мечтала прижаться к нему, гладить его тело, целовать. Стук копыт казался биением ее сердца.
Она выдернула руку.
– Итак, ты нашел кольцо и письма, – напомнила она ему.
44 
