165 
– Мне некуда деваться… – Лизавета уронила голову на стол.
Клевахин прислушался – она тихо плакала.
– Перестань… пожалуйста… – Он присел рядом и обнял ее за плечи. – Что-нибудь придумаем. Я ведь не сказал, что брошу тебя этим волкам на съедение. Твое будущее мне вовсе не безразлично.
– Правда? – Она с надеждой подняла на майора заплаканные глаза. – Вы меня… не оставите?
В ее вопросе было что-то такое, от чего Клевахина бросило в жар. Вместо ответа он кивнул и хотел подняться. Но Лизавета вдруг обхватила его шею руками и зашептала, будто они были не одни:
– Я пойду с вами куда угодно! Вы такой добрый, сильный… у меня никогда не было мужчин… я вас..
Конец фразы совсем обалдевший майор не расслышал. Вернее, мысленно приказал себе не слушать. От прильнувшего к нему девичьего тела исходил жар, который мутил рассудок. Он ощутил, как в его заржавевшей душе что-то шевельнулось – со скрипом! – будто открылись створки, и в сердце хлынула волна нежности, мгновенно лишившая Клевахина способности не то что говорить, но даже двинуться. Он чувствовал себя болваном, но ничего с собою поделать не мог – сидел, тупо глядя на противоположную стену, и с мучительным стыдом соображал куда девать свои руки, вдруг ставшие чужими и непослушными.
– Простите… – Елизавета резко встала и выскочила за дверь.
Майор пришел в себя лишь через несколько минут – когда ему в голову стукнула мысль, что девушка вышла неодетой, а ночью все-таки еще была минусовая температура. Схватив первое, что попалось под руку – свой пиджак – он быстро вышел на улицу.
Девушка стояла, прислонившись к стене домика, и, закрыв лицо ладонями, качалась вперед-назад словно маятник. Клевахин молча набросил ей на плечи одежку и увлек в помещение.
– Это ты меня должна простить, – сказал он, усаживая Лизавету возле камина, где уже пылал яркий огонь. – Я старый мент, неотесанный чурбан… голова садовая. Извини, не умею красиво говорить… Я к тебе… тоже неравнодушен… Честное слово! Но я не знаю, что мне делать и как поступить. Все летит под откос и трудно сказать, что будет со мной завтра. А я ведь далеко не мальчик и лазурным мечтаниям уже не подвержен.
– Я тоже не знаю, что случиться со мной, когда мы расстанемся, – тихо молвила Лизавета. – Меня уже и так приговорили… вы знаете. И вот теперь… никаких надежд… – Она прикусила нижнюю губу, чтобы снова не расплакаться.
– Ты не права. Я останусь с тобой до конца, – сурово сказал майор. – Каким бы он ни был. А что касается… – Он запнулся. – Что касается наших личных отношений, то давай дождемся лучших времен. Я просто не имею морального права обмануть тебя в чем либо.
– Господи, какая я дура! – Лизавета покаянно опустила голову. – Я понимаю… все верно… Простите.
– Мне не за что тебя прощать, – ответил Клевахин, весь во власти охватившей его нежности. – Ты такая… Ты не знаешь, какая ты…
Он неожиданно для себя привлек ее к груди и поцеловал в макушку. Девушка встрепенулась и резко подняла голову. Их губы встретились, и бедный майор, мгновенно потерявший способность здраво мыслить, с давно забытым трепетом ощутил их упругую свежесть, почему-то пахнущую хлебом…
Остаток ночи Клевахин провел как бдительный страж. Он сидел у камина, курил и смотрел на умиротворенное лицо спящей Елизаветы. Впервые за многие годы майор был по настоящему счастлив…
Клевахин торопился. Он уже опаздывал на добрых полчаса, а до управления было еще десять минут ходу.
– Николай Иванович! – окликнул кто-то майора, когда он переходил улицу.
Клевахин взглянул на голос и увидел высунувшегося из окна своей машины Атарбекова. Следователь приветливо улыбался и махал рукой:
– Садитесь, подвезу!
– Спасибо, я дойду. Уже не далеко, – сдержанно ответил майор.
– Есть разговор, Николай Иванович, – продолжая скалить зубы, сказал Атарбеков. – На пару минут.
Клевахин, сумрачно кивнув, с неохотой нырнул в салон БМВ, встретивший его мягкой кожей удобного сидения и стереомузыкой.
– Нужно где-то припарковаться… – Следователь повернул за угол и остановился возле продуктового ларька.
– Извините, но я спешу, – угрюмо буркнул майор.
– Сошлетесь на меня, – парировал Атарбеков. – Нам нужно обсудить один очень важный вопрос.
– А не лучше ли это сделать в моем кабинете?
– Думаю, что нет. Лишние уши нам ни к чему.
– Даже так? – насторожился Клевахин.
– Не буду ходить вокруг да около, спрошу прямо: куда вы спрятали девушку, Николай Иванович?
165 
