40 
И провалился в сон – спокойный, глубокий, без сновидений.
…Взрыв, глухой и мощный, раздался, когда Сварог натягивал второй сапог. За ним – следующий взрыв, и еще…
Пробежав по коридору, он вылетел на палубу. Огляделся. Не было ни суматохи, ни оживления.
Солнце уже показалось над верхушками скал и по речной глади проложило мерцающую дорожку. Облаков не видно – день обещает быть славным.
А вдоль обоих бортов тянутся унылые скалистые берега – все те же, хелльстадские…
Утренний ветерок растрепал волосы. Наскоро сполоснувшись холодной водицей из бочки под трапом и прогнав остатки сна, он огляделся по сторонам.
Прогремел четвертый взрыв. На сей раз Сварог увидел сквозь путаницу такелажа, как далеко за кормой взлетел белопенный столб – в точности, как вчера, когда он впервые увидел корабль.
У выреза в борту стояли трое матросов. Двое держали узкий жестяной желоб, уложив его второй конец на планшир, а третий укладывал небольшой бочонок. Что-то сделал, стоя спиной к Сварогу, над бочонком взлетело облачко белого дыма, те двое приподняли желоб, и бочонок, оставляя за собой сизую струйку дыма, с рокотом улетел за борт. Все уставились за корму. Сварог машинально стал считать. На десятой секунде громыхнуло, прямо в кильватерном следе взлетел столб воды. Все трое переглянулись с чувством исполненного долга, положили желоб и праздно расселись на палубе, двое вытащили короткие трубочки, третий принялся лениво пощипывать струны виолона (Сварог уже успел заметить, что у здешних морячков есть два любимых способа убивать свободное время: дымить табаком и тренькать струнами.)
– Все нормально, милорд, – бросил один, заметив Сварога. Сварог узнал его: вчера в шлюпке именно этот тип угрожающе чиркал себя пальцем по горлу. – Так, балуемся для порядка… Вы нам не покажете ли фокус с табачком? Очень он у вас духовитый…
Сегодня, однако, морячка было не узнать – он так и лучился добродушием. Очевидно, боцман Блай уже разъяснил местному населению политику партии в отношении высокого гостя. Сварог поразмыслил, как вести себя с этими головорезами, и решил, что стоит поддерживать дружеские отношения; поэтому, оделив их извлеченными из воздуха сигаретами, присел рядом на бухту каната и тоже задымил первой утренней. Кроме них, никого на палубе не было, «Божий любимчик» шел под тремя верхними парусами довольно ходко. А вот приятели матроса-мордоворота почувствовали себя малость неуютно – видать, не положено было простолюдинам рассиживаться рядом с графьями. И, помаявшись, под разными предлогами покинули компанию. Оставшийся же мордоворот, напротив, ничуть соседства не стеснялся.
– Кто-то вам определенно ворожит, милорд, – со знанием дела сказал он, попыхивая сигареткой. – Мы тут промеж себя как раз говорили. Чтобы вот так из Хелльстада выбраться – везение нужно в кармане носить нешуточное…
Сварог и сам так думал. На душе стоял блаженный покой, вдали проплывали скалистые берега. Хотелось с кем-нибудь поговорить по душам.
– Тебя как зовут? – спросил он для поддержания беседы.
– Ордин, ваша милость.
Хлопали на ветру паруса, за кормой монотонно бурлила вода, рождая белые бурунчики. Поскрипывали снасти, с камбуза доносился аромат готовящейся баланды.
– Скажи-ка мне, Ордин, ты зачем из пушки палил спозаранку?
Мордоворот ухмыльнулся во весь свой щербатый рот.
– Это, ваша милость, мы водоросли отгоняем. В здешних местах водоросли водятся – жуть какие вредные. К килю или там за руль цепляются, и корабль ни взад, ни вперед. Шлюпку спустишь, тут-то они всем скопом и набрасываются.
– А ежели шлюпку не спускать?
– А ежели не спускать, то до посинения на стрежне проторчать можно. Ни в жисть по-хорошему не отцепятся, падлы. Страшное дело! Сколько народу полегло, пока догадались, как с ними совладать. – Он выбросил окурок за борт.
– Ясно, – протянул Сварог. – Ты сам откуда будешь?
– Из Глана… Я, ваша милость, хотите верьте, хотите нет, сын тамошнего барона. И не какой-нибудь, а самый что ни на есть законный, между прочим.
Сварог недоверчиво покосился на матроса. Тот непроницаемо смотрел вдаль, ковыряя пяткой надраенные доски палубы, и не понять было, правду ли он говорит.
– Как же тебя сюда занесло?
Ордин передернул плечами.
– Отец мой женился во второй раз. А невесте-то всего восемнадцать стукнуло. Усекаете? Ну, и у нас с ней любовь приключилась. По-серьезному, а не просто… – Он выразительно сунул указательный палец левой руки в неплотно сжатый кулак правой. – Во. А папашка мой прознал про это дело, осерчал и приказал своим псам нас обоих ночью придушить. Ну, я-то отбился, а она, бедняжка, не успела. Поэтому я наутро с папашей по душам поговорил и – сразу в порт, на первый попавшийся корабль, чтоб, значит, за отцеубийство не повязали.
40 
