53 
— Видимо, то, что Москва выбрала именно вас и ваших партнеров, как раз и объясняется вашей безукоризненной репутацией за все эти десять лет вашего пребывания в частном бизнесе?
— Я очень надеюсь, что именно эти соображения оказались в свое время решающими, — скромно сказал Петр.
В общем, все ее вопросы он знал наперед — опять-таки Пашка снабдил. Вполне возможно, сам и составлял-редактировал. Вот, значит, как создаются безукоризненные репутации — в том числе и с помощью таких вот голоногих девочек…
— Павел Иванович, я понимаю, что в нескольких фразах ни за что не удастся пересказать секрет и суть вашего успеха, — молвила Вика с явственно просматривавшимся пиететом. — Но все же, если в двух словах? Как вам все это удалось?
Петр старательно наморщил лоб, подпер кулаком подбородок, опустил взор — опять-таки поневоле оказавшись вынужденным обозреть ее ножки, — подумал и заключил:
— Дело в направленности бизнеса, Вика. Меня никогда не привлекали финансовые спекуляции, столь популярное в нашем многострадальном отечестве деланье денег из воздуха. Так уж сложилось, что я десять лет производил. Шел по пути, указанному Эндрю Карнеги, Генри Фордом, плеядой выдающихся предпринимателей старой России — Рябушинским, Путиловым, Гужоном, Третьяковым…
Почему-то именно сейчас ему на ум пришли кипы фотографий — тех, из сейфа. Так и плясали перед глазами. Однако следовало отдать Пашке должное: все, о чем Петр только что тарахтел, и в самом деле имело место. Все было чистой правдой — ухитрился ведь беспутный братец, пусть он трижды сексуальный маньяк, все эти десять годочков заниматься производством, нарабатывать надежную репутацию. В столице сидят не дураки, примитивному финансовому выжиге вряд ли позволили бы и на километр приблизиться к нынешнему премьер-министру… Судя по кипе документов, которые он проштудировал, Тарбачанский проект — вещь серьезная. И, в конце концов, неизвестно еще в точности, как развлекались в свободное время господа с мистерами — все эти Форды, Путиловы и Гужоны…
— По городу ходят слухи о какой-то странной аварии… — с улыбкой сказала Вика. — Некоторые, с позволения сказать, средства массовой информации, — она сделала презрительную гримаску, — пишут всякие глупости…
— Вот пусть эти глупости и остаются на их совести, — отрепетировано продекламировал Петр. — Комментировать что-либо, полемизировать с этими субъектами в приличном обществе попросту не принято. Глупая была авария, согласен. Плохо наши дороги приспособлены к западным машинам… Но вы, надеюсь, видите, да и телезрители тоже, — он глянул в камеру, — что я нахожусь в самой прекрасной форме. Есть на свете ангелы-хранители, что ни говорите…
— Это понятно, — подхватила Вика. — Такие люди, как вы, необходимы России…
Петр смущенно потупился. Сказал, не поднимая взгляд:
— Мы просто стараемся по мере сил быть полезными стране, уж простите за высокие слова…
Еще с дюжину вопросов — о семейной жизни, конечно же, характеризовавшейся исключительной стабильностью и теплом родного очага, о партнерах — как на подбор, людях компетентнейших и честнейших, так что просто удивительно, что им еще не воздвигли монументы при жизни; о московских и иностранных участниках проекта, светочах государственного мышления и светилах бизнеса. Поименное перечисление десятка людей, всемерно заслуживших такую честь, — от московской и областной администраций до верных кадров «Дюранда-ля», скромных тружеников, на чьи плечи ляжет немалая ответственность перед державой. Несколько Викиных цветистых комплиментов — и представление кончилось.
Облегченно вздохнув, Петр порывисто встал было. но чертов микрофон, пришпиленный к лацкану, потянул назад, как рыбку на крючке. Он смущенно плюхнулся в кресло, а один из телеюношей торопливо кинулся избавить его от реквизита. Потом оба шустро принялись паковать свои причиндалы.
Воровато покосившись на них, Петр налил себе коньячку — заслужил. Расслышал, как Вика негромко сказала тому, что был не в пример патлатее напарника:
— Коль, вы поезжайте на студию, а я на часок задержусь. Есть еще детали, о которых лучше побеседовать без камеры…
Петр подметил, что юнец понятливо покосился на него и состроил такую физиономию, будто собирался подмигнуть напарнику, — но в последний момент разумно передумал, стервец. Взвалив на плечи ящики, подхватив треноги, оба направились к выходу. Жанна с деланным почтением придержала для них дверь, покосилась на Петра, сделала каменное лицо и медленно притворила створку.
53 
