18 
Ч а р н о т а. Ты что же, можешь упрекнуть меня за то, что я женщину от гибели спас? За Симку можешь упрекнуть?
Л ю с ь к а. Нет! А ее, Симку, могу упрекнуть, могу! (Закусила удила.) Пусть живет непорочная Серафима, вздыхает по своем пропавшем без вести Голубкове, пусть живет и блистательный генерал за счет распутной Люськи.
С е р а ф и м а. Люся!
Л ю с ь к а. Подслушивать тебе как будто и не к лицу, Серафима Владимировна!
С е р а ф и м а. Я и не думала подслушивать, не занимаюсь этим. Услышала случайно, и хорошо, что услышала. Почему же ты мне раньше ничего не сказала насчет пяти лир?
Л ю с ь к а. Что ты лукавишь, Серафима, что ты, слепая, что ли?
С е р а ф и м а. Клянусь тебе, я ничего не знала. Я думала, что пять лир он принес. Но не беспокойся, Люся, я отработаю.
Л ю с ь к а. Пожалуйста, без благородства!
С е р а ф и м а. Не сердись, не будем ссориться. Выясним положение.
Л ю с ь к а. Выяснять тут нечего. Завтра греки нас турнут с квартиры, жрать абсолютно нечего, все продано. (Загорается вновь.) Нет, я не могу успокоиться! Это он меня довел до белого каления! (Чарноте.) Отвечай, проиграл?
Ч а р н о т а. Проиграл.
Л ю с ь к а. Ах ты!..
Ч а р н о т а. Войди в мое положение! Не могу я торговать чертями! Я воевал!
С е р а ф и м а. Люся, брось, брось... Ну брось! Полторы-две лиры, ну чем они нам помогут?
Молчание.
А ведь действительно какой-то злостный рок нас травит!
Л ю с ь к а. Лирика!
Ч а р н о т а (внезапно, Люське). Ты была с французом?
Л ю с ь к а. Поди ты к черту от меня!
С е р а ф и м а. Тише, тише, тише! Перестаньте ссориться, сейчас я принесу ужин.
Л ю с ь к а. Брось, Симка, не берись не за свои дела. Ты моими словами не обижайся. Я все равно пойду по этой дороге. Я не евши сидеть не буду, у меня принципов нету!
С е р а ф и м а. И не евши я сидеть не буду, и на чужой счет питаться не буду. А знать, что ты ходишь, зарабатываешь, и сидеть здесь – это уж такая подлость, такая подлость! Надо было мне все сказать! Попали вместе в яму – вместе и действовать будем!
Л ю с ь к а. Чарнота продаст револьвер.
Ч а р н о т а. Люсенька, штаны продам, все продам, только не револьвер! Я без револьвера жить не могу!
Л ю с ь к а. Он тебе голову заменяет. Ну и питайся на женский счет!
Ч а р н о т а. Ты не искушай меня!
Л ю с ь к а. Вот только тронь меня пальцем, я тебя отравлю ночью!
С е р а ф и м а. Перестаньте! Что вы грызетесь все время? Я вам говорю – будет ужин! Это вы с голоду!
Л ю с ь к а. Что ты там затеваешь, дура?
С е р а ф и м а. Ничего я не дура, я была действительно дурой! Да не все ли равно, чем торговать. Все это такая чепуха! (Уходит на галерейку, потом возвращается в шляпе. Уходя.) Ждите меня, только, пожалуйста, без драки.
Где-то шарманка заиграла «Разлуку».
Л ю с ь к а. Симка! Симка!
Ч а р н о т а. Сима!
Молчание.
Л ю с ь к а. У, гнусный город! У, клопы! У, Босфор! А ты...
Ч а р н о т а. Замолчи.
Л ю с ь к а. Ненавижу я тебя, и себя, и всех русских! Изгои чертовы! (Уходит в галерею.)
Ч а р н о т а (один). В Париж или в Берлин, куда податься? В Мадрид, может быть? Испанский город... Не бывал. Но могу пари держать, что дыра. (Присаживается на корточки, шарит под кипарисом, находит окурок.) До чего греки жадный народ, ведь до самого хвостика докуривает, сукин кот! Нет, я не согласен с ней, наши русские лучше, определенно лучше. (Зажигает окурок и уходит на галерею.)
Во двор входит Г о л у б к о в, он в английском френче, в обмотках и в турецкой феске. С шарманкой. Ставит ее на землю, начинает играть «Разлуку», потом марш.
(Кричит с галереи.) Перестанешь ли ты, турецкая морда, мне душу надрывать?
Г о л у б к о в. Что? Гри... Григорий Лукьянович?! Говорил, что найду! Нашел!
Ч а р н о т а. Кто такой! Ты, приват-доцент?
Г о л у б к о в (садится на край водоема, в волнении). Нашел.
Ч а р н о т а (сбегает к нему). Меня-то нашел, нашел... Я тебя за турка принял. Здравствуй! (Целует Голубкова.) На что ты похож?! Э, постарел! Мы думали, что ты у большевиков остался. Где же ты пропадал полгода?
Г о л у б к о в. Сперва в лагере околачивался, потом тифом заболел, в больнице два месяца провалялся, а теперь вот хожу по Константинополю, Хлудов приютил. Его, ты знаешь, разжаловали, из армии вон!
Ч а р н о т а. Слышал. Я, брат, и сам теперь человек штатский. Насмотрелись мы тут... Но с шарманкой еще никого не было.
Г о л у б к о в. Мне с шарманкой очень удобно. По дворам хожу и таким образом ищу. Говори сразу, умерла она? Говори, не бойся. Я ко всему привык.
18 
