Врагам тем временем надоело ждать, пока их поделят, и они первыми бросились вперед.
— Уговорил. Правые — твои. — Альк спрыгнул с коровы, хлопнул ее по шее, заставив развернуться и попятиться — не хватало еще, чтобы это недоумки скотину попортили.
Увы, спор был напрасным: мужиков оказалось много больше пяти. И из кустов вылезли, и из-за ствола. Все — по-весчански одетые, сердитые, вооруженные абы чем.
— А ну сдавайтесь, выродки! — велел саврянин с рогатиной, ткнув ею в лицо Альку.
— Ха, — мрачно ответил тот, взмахивая мечом.
Мужик тупо уставился на палку, оставшуюся у него вместо рогатины. Видун же мешкать не стал и, ухватив его за руку, швырнул на двух других, прорываясь вперед, к ели.
Жар, напротив, отскочил назад. За ним бросились всего трое, зато с мечами. На счастье вора, савряне оказались еще худшими вояками, а мечи — ржавьем времен последней, а то и предыдущей войны. Один сломался от первого же удара, но мужик, не огорчившись, подобрал с земли такую корягу, что Жару захотелось с ним поменяться.
Альк прыгнул на ствол, собираясь развернуться и держать оборону с него, — но тут еловые ветки раздвинулись, и высунувшийся из них мужик хладнокровно, в упор разрядил видуну в грудь арбалет.
Трудно сказать, кто изумился больше — стрелок или шлепнувшаяся ему на лицо крыса. Но Альк опомнился первым.
— А-а-а! — Весчанин, выронив арбалет, заскакал, как пьяный под плясовую, пытаясь выковырять из-под одежды рассвирепевшую тварь.
— Что тут происходит?! — Над полем (точнее, полянкой) битвы раскатился знакомый голос, разом остановив драку, как кошачье мяуканье — мышиную возню у сырной корки. Жар тоже опустил меч, и вора тут же схватили за обе руки и шиворот. Но бить не стали, поволокли за собой.
Нетопырь неспешно приблизился к ели, остановился. Мужики сгрудились вокруг путника и начали наперебой объяснять. Причем голоса у них — самое удивительное! — были не виноватые, а сердитые и обиженные.
По словам саврян, несколько лучин назад через их веску — вон там, за лесом! — проскакали трое всадников, девушка и двое мужчин. Один остановился у молельни, откуда как раз выходил народ, и крикнул, что за ними гонится разбойник, за голову которого назначена большая награда. Дескать, они вырвали из его лап купеческую дочку, которую негодяй держал в заложницах, и теперь он очень зол. Девушка была бледная и запуганная, с подбитым глазом. Весчане поверили (а скорее, возжаждали обещанных денег) и устроили заграду.
— Неправда! — возмутился Жар, стряхивая чужие руки. Возмущение парня было столь искренним, что савряне поверили, отпустили. — Это они нашу подругу похитили, а мы, наоборот, отбивать едем! А тут эти… придурки!
Через несколько щепок спора и взаимных обвинений стороны разобрались, что к чему, и стали ругаться уже просто так, отводя душу.
Убедившись, что недоразумение улажено, путник наклонился к земле, протянул ладонь и позвал:
— Альк!
На дороге было пусто. В траве ничего не шуршало.
— Альк, не валяй дурака!
Крыс внезапно вскочил на штанину — не путнику, Жару, — молниеносно взобрался до плеча и сгорбился там, выскалившись на Крысолова.
- Это все из-за тебя!
— Почему? — удивился путник, выпрямляясь.
— Если б ты рядом не ошибался, я бы раньше засаду почуял. И уж точно на стрелу бы не прыгнул.
— Ну да, ну да, и положил бы еще десяток ни в чем не повинных людей.
— Что значит — еще?!
— Еще положил, — уточнил Крысолов. — А не еще не повинных. Остынь. Я не собираюсь с тобой ругаться. У вас деньги есть?
— Зачем? — За пазухой у Жара лежала горсть отобранных у таракана монет, но расставаться с ними без уважительной причины вор не собирался.
— Они просят два сребра. За ель, меч и рогатину.
— Вот еще! Это ж они на нас напали!
— Если мы им заплатим, они извинятся.
— Я их и так прощаю, — буркнул Жар, но все-таки полез в потайной карман: ругаться с превосходящими силами не хотелось.
Крыс сердито цапнул его за плечо. Через рубашку, но все равно больно.
— Ты чего?!
— Какого Сашия ты его слушаешь? Припугнуть виселицей за пособничество разбойникам, и пусть проваливают!
— Они говорят, что вначале хотели просто связать вас и отвести к наместнику, а ты набросился на них как бешеный. Ладно уж, сам заплачу… — Путник бросил мужику с обрубком рогатины несколько монет.
Весчане повеселели и, взявшись за топоры, быстренько обсекли с ели торчащие вверх ветки, чтоб коровы могли переступить.