Однако с принцессой все обстояло иначе. Она была обречена: черные пятна составляли узор смерти – цветок с четырьмя лепестками…
После этого психологического сеанса я немедленно избавился от кассет. Я уже нарушил жесткое правило ликвидаторов – никогда не держать в месте квартирования материалы об "объекте". По меньшей мере, странным был такой повышенный интерес некоего сеньора Лопеса к английской принцессе Диане. Для опытных полицейских ищеек видеокассеты могли оказаться хорошим следом. Чего нельзя было допустить ни в коем случае.
Время ликвидации "объекта" неумолимо приближалось. Но теперь ко всем моим личным терзаниям добавились – вернее, еще больше усилились – переживания, связанные с предстоящим преступлением. Да, именно преступлением. Все мои прошлые ликвидации я всегда считал работой: весьма специфической, с криминальным душком, грязной, кровавой, но работой. А теперь я должен убить женщину. Женщину! И не важно, кто она. Главное, что я не понимал, в чем она провинилась и перед кем.
Зато я знал другое – долго ей не жить. Если не я, кто-то другой или третий, десятый, двадцатый… все равно достанет Диану и покроет черным саваном смерти. Проклятье!
Я ничем не мог ей помочь. Ничем! Пойти в полицию и рассказать о Синдикате и о моем задании? Проще сразу броситься в пропасть вниз головой. Кто поверит наемному убийце, которого разыскивают по меньшей мере в двенадцати странах мира? Таким безумным поступком я не только накину себе петлю на шею, но и погублю семью, профессора Штольца, Гретхен, Марио, Эрнесто и в конечном итоге вряд ли спасу принцессу.
Я был в отчаянии; все смешалось в моей полубезумной голове – и предстоящая ликвидация, и страх за семью, и леденящий душу ужас из-за странной болезни, превращающей меня в оборотня. Я не знал, что делать, как поступить, чтобы решить все проблемы, обрушившиеся на меня горным обвалом. Иногда мне хотелось просто пустить себе пулю в висок и на этом покончить со всеми моими земными проблемами и терзаниями.
Если бы не Ольгушка и Андрейка…
И вот день, который я ждал с огромным душевным трепетом, наступил.
Я смотрел на Максима спокойно и отрешенно. Если он попытается стать у меня на пути, мне придется его убить. Уходя из "Эсмеральды", я сделал сверхусилие и почти полностью отключил в себе все человеческое, что еще осталось в выжженной дотла душе. Я представлял себя роботом, бездушным и бесчувственным, и, кажется, мне это удалось. Правда, я не знал, надолго ли.
– Андрей…
– Макс…
– Привет…
– Здравствуй…
Максим замолчал, видимо, пытаясь подыскать нужные слова. Я тоже стоял безмолвно, не пытаясь ему помочь, хотя мне нужно было узнать, кто он сейчас: ликвидатор ГРУ Волкодав, вышедший за задание, или классный парень Макс, балагур и весельчак, готовый подставить плечо другу, не задумываясь.
– Ты пришел за мной? – наконец первым начал я.
– Да… То есть, нет!
– Так да или нет?
– Ни то, ни другое, – сокрушенно вздохнул Максим.
– Как это понимать?
– Меня просили сказать тебе, чтобы ты ушел из Синдиката и оставил принцессу в покое.
– Вам известно?..
– Обижаешь. Фирма веников не вяжет…
– Диана все равно обречена.
– Я знаю.
– Знаешь? – Я удивился. – И так спокойно об этом говоришь?
– Прикажешь волосы на голове рвать от горя?
– Нет, но…
– Как видишь, я пытаюсь остановить тебя.
– Не нужно. У меня нет выбора.
– Семья?.. – неожиданно сообразил Макс.
– Мне дали понять, что жена и сын в руках Синдиката.
– Тогда о чем базар… – Максим задумался на некоторое время, а затем продолжил: – Но мнето что делать? Я никогда не срывал заданий.
– Делай свое дело, – безразлично сказал я, старательно отслеживая каждое, даже малейшее движение Волкодава.
Он был спокоен – очень спокоен, – и я не знал человека, способного пробить его защиту. Возможно, за исключением себя. Но раз на раз не приходится…
– Уходи. Я тебя не видел. – Он сказал это с таким усилием, будто вырвал слова из горла.
– Спасибо, Максим. Прощай…
– Прощай, Андрей…
Мы посмотрели друг на друга долгими взглядами, говорившими больше слов, – два зверя с темной стороны Луны. Затем Макс кивнул и отступил назад, давая понять, что не собирается менять свое решение.
Я последовал его примеру – попятился, не спуская с Максима глаз.
– Учти, на тебя открыта большая охота, – буркнул он с сочувствием.