48 
Барбара присмотрелась: да, та же девочка, но уже постарше, подросток. Вместе с Робертой они стояли на снегу во дворе церкви Святой Екатерины, ухмылялись в камеру. Старшая обнимала Роберту за плечи, притягивала ее к себе, слегка склонившись к младшей, которая уже почти сравнялась с ней ростом, и прижималась щекой к ее щеке. Золотистые волосы смешались с темными кудряшками Роберты. У их ног сидел колли. Роберта запустила руку ему в шерсть, и пес, казалось, тоже ухмылялся. Усищки.
—Роберта неплохо тут выглядит, — произнесла Барбара, возвращая фотографию, высокая, но не толстая.
— Значит, фотография сделана до того, как уехал Гибсон. Помните, что сказала Стефа? Роберта тогда не была толстой, она растолстела уже после отъезда Ричарда. — Линли спрятал в карман и эту фотографию и оглядел комнату. — Что-нибудь еще?
— Одежда в шкафу. Ничего интересного. — Барбара откинула с кровати покрывало, как это сделал Линли в комнате для гостей. Эта кровать была застелена, свежее, отглаженное белье пахло жасмином. Но сквозь этот аромат, словно предназначенный для сокрытия какого-то подозрительного запаха, пробивалось тяжелое зловоние. Барбара обернулась:
— Надо ли?..
— Непременно, — подтвердил он. — Помогите мне снять матрас.
Барбара повиновалась. Ей пришлось быстро прикрыть нос и рот рукой, потому что зловоние распространилось по всей комнате, и они увидели, что лежало под старым матрасом: в изножье кровати обивка, скрывавшая пружины, была прорезана, и там скопились запасы еды — сгнившие Фрукты, хлеб, покрывшийся серой плесенью, печенье и сладости, надкушенные пирожки, пакетики чипсов.
— Господи! — пробормотала Барбара. Это прозвучало как настоящая молитва. В качестве полицейского сержанта она повидала немало отвратительных сцен, и все же сейчас к ее горлу подкатил тошнотворный комок. — Извините, — пробормотала она, отшатываясь. — Не ожидала такого.
Линли уронил матрас на место. Его лицо не дрогнуло.
— Обманщица. — Казалось, он обращается к самому себе.
— Что?
— Стефа говорила, что девушка сидела на диете.
Линли побрел к окну. Приближался вечер. Инспектор вынул из кармана пальто фотографии и пристально вгляделся в них, напрягая глаза при сумеречном вечернем свете, словно искал у девочек ответа, кто и зачем убил Уильяма Тейса и какое отношение к этой истории имеет груда протухших продуктов под матрасом. Барбара следила за ним, дивясь тому, как помолодело лицо инспектора, освещенное мягким лучом предзакатного солнца. Но ни сумрак, ни вечерние тени не могли скрыть ум, горевший в его глазах. В комнате раздавался лишь один звук — мерное, спокойное, уверенное дыхание Линли. Он обернулся, понял, что Барбара наблюдает за ним, и попытался что-то сказать.
— Так! — резко произнесла Барбара, пресекая эту попытку и воинственным жестом отбрасывая волосы за уши. — Что нашлось в других комнатах?
— Связка старых ключей в шкафу и настоящий музей Тессы, — ответил он. — Одежда, фотография, локоны волос. Разумеется, в комнате самого Тейса. Хотел бы я знать, понимала ли Оливия Оделл, что ее ждет.
От деревни до фермы Тейсов было всего три четверти мили по Гемблер-роуд, однако на обратном пути Линли пожалел, что они не поехали на машине. Его не столько угнетала наступившая темнота, сколько отсутствие музыки: она бы отвлекала его от мыслей о шедшей бок о бок с ним женщине. Теперь же он поневоле вспоминал все, что говорили о ней в его присутствии.
— Озлобленная девственница, — ворчал Макферсон. — Ее бы повалять в сене! — И здоровенный медведище расхохотался, заливая в пасть очередную пинту пива. — Только пусть уж кто-нибудь другой этим займется, мальчики, я для этих игр уже староват.
Но теперь Линли догадывался, что Макферсон ошибся, беда Барбары не в том, что она засиделась в девках.
Тут что-то еще.
Хейверс не в первый раз участвовала в расследовании убийства. Что же так поразило ее на ферме? Почему она боялась войти в хлев, почему так странно вела себя в гостиной, отчего сорвалась с катушек в той комнате на втором этаже?
И вновь Линли призадумался: на что все-таки рассчитывал Уэбберли, сделав напарниками столь несхожих людей? Однако он слишком вымотался, чтобы ломать себе голову еще и над этой проблемой.
Последний поворот — и вот уже видны огни «Голубя и свистка».
— Зайдем, перекусим, — предложил Линли.
— Жареный цыпленок, — приветствовал их хозяин заведения. — Всегда подаем по воскресеньям. Заходите побыстрее, занимайте места в зале.
48 
