52 
Но оставим шпионские страсти и перейдем к рассказу Приска. Какой же перед ним предстала страна, жители которой якобы всю жизнь щеголяют в одежде из мышиных шкурок, с коня слезают в исключительных случаях, землю не пашут, жилищ не строят?
Гуннские послы и точно вели в свое время переговоры с римлянами не спешиваясь, а оставаясь верхом — но, как следует из текста, это, скорее всего, способ проявить собственное достоинство и не более того. Еще веке в семнадцатом русские посланники в Персии и Турции упрямо отстаивали привилегию доезжать верхом до самых ворот резиденции шаха или султана, а не проделывали этот путь пешком, чтобы «не было бесчестья государеву имени». Многозначительная аналогия, кстати, но и об этом — позже…
Так вот, у гуннов есть самые настоящие селения, и немало. Их дома Приск именует «хижинами», но это может означать лишь то, что они меньше тех, которые книжник привык видеть у себя в империи. Во всяком случае, это именно постоянные дома. Когда поднялась «страшная буря с громом, частыми молниями и проливным дождем», снесшая шатер византийцев, хижины нисколько не пострадали.
Далее. Гунны все же занимаются земледелием, сеют просо и ячмень, из которого делают какое-то питье. Судя по тому, что византийцев они угощали речной рыбой, у них есть и рыбаки.
А вот и столица — «огромное селение». Логично было бы предположить, что «дикий степняк» живет в шатре, как ему и положено (если только не проводит ночи, похрапывая на коне). Ничего подобного: Аттила обитает во дворце.
Дворец «был, как уверяли нас, великолепнее всех дворцов, какие имел Аттила в других местах». Значит, дворцов у гуннского царя много. «Он был построен из бревен и досок, искусно вытесанных, и обнесен деревянной оградой, более служащей к украшению, чем к защите».
В другом варианте дошедшей до нашего времени рукописи Приска его впечатления изложены даже подробнее: «Мы приехали к лежащему недалеко селению, где пребывал царь Аттила; это селение походило на огромный город, в котором нашли мы деревянные здания, построенные из тесаных досок, которые соединены были в такую сплошную массу, что едва можно было разобрать их швы. Там были просторные столовые и изящно расположенные портики. Двор был очень пространен, для того чтобы самая его обширность свидетельствовала о царском дворе».
Между прочим, Аттила и его гунны для описанных Приском мест не аборигены — они туда пришли несколько десятилетий назад… и определенно принесли с собой традиции своей недалекой страны, в том числе деревянное строительство (которое никак нельзя объявить заимствованным у византийцев, потому что те как раз из дерева не строили). Как видим, у гуннов была потребность жить именно в домах, они и на новом месте выстроили себе дворцы, причем довольно мастерски — есть, стало быть, и мастера, и опыт.
Рядом — дворец Онигисия, одного из приближенных Аттилы: «После дома царского самый отличный был дом Онигисиев, также с деревянной оградой; но ограда эта была не украшена башнями, как Аттилина».
Неподалеку — большая баня, в которой и сам Онигисий, и его семейство испытывают, надо полагать, настоятельную потребность. Аборигены, покоренные гуннами, бань как раз не строили — и Онигисию пришлось возить камень издалека, а потом приглашать и строителя. После таких подробностей плохо верится в «одежды из диких крыс», истлевающие на теле. Значит, есть традиция регулярного и частого мытья в бане — и вряд ли только у гуннской высшей аристократии, ведь на Руси не одни князья с боярами каждую субботу хаживали в баню, но и последние землепашцы…
Сразу же по приезде в столицу у Приска состоялась любопытнейшая встреча — ему попался человек, одетый как натуральнейший гунн, но говоривший по-гречески не хуже приезжего. Причем одет этот загадочный субъект очень даже роскошно…
Оказалось, типичный невозвращенец, если пользоваться терминами двадцатого века. Биография примечательная!
При взятии гуннами очередного города этот эллин угодил в плен и по обычаю был отдан в рабство — тому самому «первому министру» Аттилы Онигисию. Рабство, впрочем, оказалось не особенно обременительным: во время очередной войны грек вместе с гуннами, как равный, отправился в поход, отличился в сражениях против римлян и неких «акациров», отдал всю военную добычу своему хозяину, после чего преспокойным образом получил свободу, женился на гуннской девушке, завел дом, детей и хозяйство.
52 
