68 
– Вот-вот. Именно – крепкое, – вздохнув, пробормотал Тарулас и отвернулся.
Пилумн заворочался от избытка переполнивших его голову мыслей и зло выругался, глядя на цепь, сковавшую их друг с другом: к сожалению, киликийцы чересчур осторожны и предусмотрительны…
Савмак неожиданно почувствовал, как его глаза увлажнились. Раб… Сильно, до скрежета стиснув зубы, он уткнулся лицом в песок, стыдясь мимолетной слабости. «О, Фагимасад[228], укрепи мой дух…» – прошептал Савмак.
– Эй, ты, дубина! Уснул? – плеть келевста ожгла голые плечи Пилумна. – Я к тебе обращаюсь. Поднимайтесь, лежебоки, – он пнул Таруласа. – Принесете котел со жратвой.
Зарычав от ярости, как медведь, Пилумн вскочил на ноги, схватил келевста, поднял над головой и швырнул на землю. Ошеломленные охранники на некоторое время оцепенели, наблюдая за своим начальником, который, извергая проклятья, ползал на карачках.
– Чего стоите, олухи! – наконец вызверился на них келевст. – Убейте этого подлого раба, искрошите его в мелкие кусочки!
Охранники торопливо достали мечи и стали окружать разъяренного Пилумна. Тарулас тоже поднялся и, с мрачной решимостью отдать жизнь не даром, стал спиной к спине друга.
– Нет, постойте, я сам! – келевст в конце концов протер залепленные песком глаза и присоединился к охранникам.
Выхватив меч, взбешенный пират ринулся на взбунтовавшихся рабов, как бодливый бык на красную тряпку. Не сговариваясь, Пилумн и Тарулас вдруг расступились, насколько позволяла ножная цепь, и потерявший от неожиданности способность что-либо соображать келевст оказался в молотилке, откуда вылетел, словно камень из пращи, изрядно помятый и без оружия.
– Убейте..! – возопил незадачливый воитель, в очередной раз пропахав носом горячий песок.
Но пираты на этот раз не оказали должной прыти – мрачная и устрашающая фигура Таруласа с мечом в руках и огромные кулачищи Пилумна, не позволяли надеяться на быструю и легкую победу в предстоящей схватке. Тем более, что и среди остальных рабов поднялось волнение и недовольный ропот.
– Отставить, – негромкий, но властный голос заставил облегченно вздохнуть колеблющихся охранников, и они тут же опустили оружие.
В круг, образованный пиратами, вошел иронично улыбающийся Селевк, командир флагманского судна «Алкион», предводитель киликийцев.
– Мне бы не хотелось выбросить ваши тела в морскую пучину, – все так же улыбаясь и с восхищением глядя на мощную фигуру Пилумна, сказал миролюбиво Селевк. – Вы не будете наказаны, даю слово. В случившемся виноват келевст, я все видел. Поделом ему. Меч, – он подошел почти вплотную к Таруласу и протянул руку.
Какой-то миг поколебавшись, фракиец со вздохом сожаления отдал оружие: опытным взглядом старого воина он заметил нескольких лучников, державших рабов на прицеле. Пилумн, понуро опустив голову, только прорычал, как затравленный зверь.
– А теперь – ужинать, – как ни в чем не бывало, приказал Селевк, жестом распуская охранников.
– Селевк! – грубо расталкивая собратьев по разбойному промыслу, к предводителю подступил кряжистый пират с отсеченным левым ухом. – Кто дал тебе право распоряжаться моими людьми?! Эти рабы оскорбили моего келевста и должны понести наказание.
– Рабы – моя собственность, Гриф, – Селевк посуровел. – Мне они стоили немалых денег. И из-за твоего дурака-келевста я не намерен понапрасну терять свое добро. А распоряжаюсь твоими людьми я по праву старшинства. Надеюсь, ты не забыл, кто здесь предводитель? И что ты всего лишь один из подчиненных мне начальников суден, составляющих нашу флотилию?
– Ха-ха! Вы слышали? – кряжистый обернулся к остальным вожакам пиратов, с неодобрением внимавшим их спору. – Этот мальчишка возомнил себя вершителем наших судеб. Смешно!
– Ты не прав, Гриф, – примирительно сказал один из вожаков, убеленный сединами, но еще довольно крепкий старик с хищным орлиным взором. – Селевка мы сами выбрали предводителем, тайным голосованием. Молодость не достоинство, но и не порок. Селевк храбр, умен и удачлив. Благодаря ему наши трюмы полны добра, а мы до сих пор живы.
– Старый пес, ржавый якорь тебе под ребро! – едва не задохнулся от ярости Гриф. – Тебя прикормили, и ты теперь, как пес, с умилением воешь на луну. Но это твое личное дело. А я не желаю подчиняться этому сосунку! И требую справедливости! Рабы понесут наказание, это сказал я, Гриф! – он вырвал меч из ножен. – И пусть кто-либо попробует мне помешать!
68 
